|
Однако не только современники Канта, но и его выдающиеся последователи, представители Марбургской и Баденской школ неокантианства, истолковывали и «Критику чистого разума», и всю систему Канта как отрицание метафизики. Показательна в этом отношении позиция Г. Когена, который в книге «Кантовская теория опыта» называет «вещь в себе» «зловещим (ominose) выражением», характеризуя ее как пережиток лейбниц-вольфов-ской философии. «Но существует ли вообще такая вещь в себе, если мы никак не воспринимаем ее чувственным образом?» — вопрошает Коген3. Правда, в последующем изложении Коген пытается придать кантовскому понятию «вещи в себе» и некоторое положительное значение. «Вещь в себе», разъясняет он, «должна быть мыслима как пограничное понятие (Crenz-begriff), хотя его предмет не может быть чувственно воспринимаемым»4. Далее «вещь в себе» характеризуется уже как идея, указывающая на существование безусловного. Последнее значение «вещи в себе» состоит, по Когену, в том, что она образует задачу, направляющую познание на 2Кант И. Критика чистого разума. Соч. в шести томах. 3Cohen H. Kants Theorie der Erfahrung. Zweite neubearbeitete 4Ibidem. S. 508. 240
преодоление его неизбежной ограниченности. «Предметы познания неисчерпаемы в количественном отношении... Все наше знание есть незаконченная работа, одна лишь вещь в себе завершена, ибо задача исследования бесконечна»5. Таким образом, Коген отрицает «вещи в себе» как объективную, независимую от познающего субъекта реальность. Само собой разумеется, что и Г. Коген, и В. Виндель-банд, и Г. Риккерт вполне сознавали, что Кант ставит перед собой задачу создания принципиально новой метафизической системы, что именно ради этого он написал не только свои знаменитые три «Критики», но и «Метафизику нравов» и другие сочинения, непосредственно посвященные тематике метафизики. Что же понуждало этих глубоких знатоков философии Канта, стремившихся развивать философию в указанном Кантом направлении, отрицать тот, казалось бы, неоспоримый факт, что кантовский трансцендентальный идеализм представляет собой метафизическую систему? Неокантианцы настаивали на том, что Кант, трактовавший Бога, бессмертие души и свободу, предшествующую, согласно его учению, каузальной цепи событий как идеи чистого практического разума, тем самым отрицал их метафизическую сверхчеловеческую реальность. Обобщая свои возражения против претензий Канта на создание принципиально новой метафизической системы, неокантианцы ставили вопрос следующим образом: следует понять систему Канта лучше, глубже, чем ее понимал сам создатель системы*. — 156 —
|