Чума

полный круг, упал на скованный льдом тротуар, а по грязному лицу его все

еще ползли слезы. Прохожие издали поглядывали на них, круто останавлива-

лись, не решаясь подойти ближе. Пришлось Риэ донести Грана до машины на

руках.

Когда Грана уложили в постель, он начал задыхаться: очевидно, были

задеты легкие. Риэ задумался. Родных у Грана нет. Зачем перевозить его в

лазарет? Пусть лежит себе здесь, а Тарру будет за ним присматривать...

Голова Грана глубоко ушла в подушки, кожа на лице приняла зеленоватый

оттенок, взор потух. Не отрываясь, он глядел на чахлое пламя, которое

Тарру разжег в печурке, кинув туда старый ящик. "Плохо дело", - твердил

он. И из глубин его охваченных огнем легких вместе с каждым произнесен-

ным словом вылетал какой-то странный хрип. Риэ велел ему замолчать и

сказал, что зайдет попозже. Странная улыбка морщила губы больного, и од-

новременно лицо его выразило нежность. Он с трудом подмигнул врачу: "Ес-

ли я выкарабкаюсь, шапки долой, доктор!" Но тут же впал в состояние

прострации.

Через несколько часов Риэ и Тарру снова отправились к Грану, он полу-

сидел в постели, и врач испугался, увидев, как за этот недолгий срок

преуспела болезнь. Но сознание, казалось, вернулось, и сразу же Гран ка-

ким-то неестественно глухим голосом попросил дать ему рукопись, лежавшую

в ящике. Тарру подал ему листки, и Гран, не глядя, прижал их к груди,

потом протянул доктору, показав жестом, что просит его почитать вслух.

Рукопись была коротенькая, всего страниц пятьдесят. Доктор полистал ее и

увидел, что каждый листок исписан одной и той же фразой, бесконечными ее

вариантами, переделанными и так и эдак, то подлиннее и покрасивее, то

покороче и побледнее. Сплошные месяц май, амазонка и аллеи Булонского

леса, чуть измененные, чуть перевернутые. Тут же находились пояснения,

подчас невыносимо длинные, а также различные варианты. Но в самом низу

последней страницы было прилежно выведено всего несколько слов, видимо

недавно, так как чернила были еще совсем свежие: "Дорогая моя Жанна, се-

годня Рождество..." А выше - написанная каллиграфическим почерком пос-

ледняя версия фразы. "Прочтите", - попросил Гран. И Риэ стал читать:

- "Прекрасным майским утром стройная амазонка на великолепном гнедом