Чума

больные как бы стараются помочь врачу. Если в первые дни болезнь харак-

теризовалась состоянием прострации или вспышками безумия, то теперь па-

циенты яснее отдавали себе отчет в том, что идет им на пользу, и по

собственному почину требовали именно то, что могло облегчить их страда-

ния. Так, они беспрестанно просили пить и все без исключения искали теп-

ла. И хотя доктор Риэ по-прежнему валился с ног от усталости, все же в

этих новых обстоятельствах он чувствовал себя не таким одиноким, как

прежде.

Как-то, было это уже к концу декабря, доктор получил письмо от следо-

вателя мсье Огона, который еще до сих пор находился в лагере; в письме

говорилось, что карантин уже кончился, но что начальство никак не может

обнаружить в списках дату его поступления в карантин и потому его задер-

живают здесь явно по ошибке. Его жена, недавно отбывшая свой срок в ка-

рантине, ходила жаловаться в префектуру, где ее встретили в штыки и зая-

вили, что ошибок у них не бывает. Риэ попросил Рамбера уладить это дело;

и через несколько дней к нему явился сам мсье Огон. Действительно, вышла

ошибка, и Риэ даже немного рассердился. Но еще больше похудевший мсье

Огон вяло махнул рукой и сказал, веско упирая на каждое слово, что все

могут ошибаться. Доктор отметил про себя, что следователь в чем-то изме-

нился.

- А что вы собираетесь делать, господин следователь? Вас ждут дела, -

сказал Риэ.

- Да ничего не собираюсь, - ответил следователь. - Хотелось бы полу-

чить отпуск.

- Верно, верно, отдохнуть вам не мешает.

- Нет, не для этого. Я хотел бы вернуться в лагерь.

Риз не мог скрыть удивления:

- Но вы же только что оттуда вышли!

- Вы меня не так поняли. Мне говорили, что в этот лагерь начальство

вербует добровольцев.

Следователь перекатил справа налево свои круглые глаза и допытался

пригладить хохол у виска.

- Я хочу, чтобы вы меня поняли. Во-первых, у меня будет занятие. А

во-вторых, возможно, мои слова и покажутся вам глупыми, но там я буду

меньше чувствовать разлуку с моим мальчиком.

Риэ взглянул на следователя. Может ли быть, что в этих жестких, ниче-

го не выражающих глазах вдруг вспыхнула нежность. Но они затуманились,

они утратили свой ясный металлический блеск.