Чума

запрещали приближаться к карнизу, отдельным группам лиц все же удава-

лось, и удавалось часто, пробраться по скалам, о которые бились волны, и

бросить цветы в прицепной вагон проходившего мимо трамвая. Тогда летними

ночами до нас докатывалось лязганье трамвайных вагонов, груженных трупа-

ми и цветами.

А к утру, во всяком случае в первое время, густой тошнотворный дым

окутывал восточные кварталы города. По единодушному утверждению врачей,

эти испарения, пусть даже весьма неприятные, не приносили никакого вре-

да. Но обитатели этих кварталов немедленно объявили, что покидают наси-

женные места, так как верили, будто чума валится на них с неба; пришлось

поэтому воздвигнуть сложную систему дымоуловителей, и люди тогда успоко-

ились. Только в дни шквальных ветров зловонная волна, идущая с востока,

напоминала нам, что теперь" все мы живем при новом порядке и что пламя

чумы ежевечерне требует своей дани.

Таковы были последствия чумы в ее апогее. Но к счастью, эпидемия ста-

билизовалась, ибо, надо думать, фантазия отцов города, изобретательность

префектуры, издающей приказы, и даже пропускная способность печи уже ис-

тощились. Риэ слышал, что выдвигаются еще новые проекты, продиктованные

отчаянием, например кто-то предложил бросать трупы в море, и воображение

доктора без труда нарисовало страшную пену, вскипавшую на синих водах.

Знал он также, что если число смертных случаев будет расти, любая, даже

самая безупречная организация окажется бессильной, люди станут умирать

кучно, а трупы вопреки всем ухищрениям префектуры будут разлагаться пря-

мо на улицах, и город увидит еще, как на площадях и бульварах умирающие

будут цепляться за живых, движимые вполне объяснимой ненавистью и глу-

пейшей надеждой.

Во всяком случае, вот эта-то очевидность или опасения поддерживали в

наших согражданах ощущение изгнания и отъединения. С этой точки зрения

очень прискорбно - и рассказчик сам прекрасно это понимает, - что ему не

удалось украсить свою хронику достаточно эффектными страницами, напри-

мер, нарисовать вселяющий бодрость образ героя или какой-нибудь из ряда

вон выходящий поступок, вроде тех, что встречаются в старинных хрониках.

Ибо нет ничего менее эффектного, чем картина бедствия, и самые великие

беды монотонны именно в силу своей протяженности. В памяти тех, кто пе-