Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

Humboldt W. ?. Ueber die Nferschiedenheit des menschlichen Sprachbaues... § 11. S. 109. Ср. толкование этого пассажа у Март и. См.: Marty ?. Untersuchungen zur Grundlegung der allgcmeinen Grammatik und Sprachphilosophie. Prague, 1908. Bd. I. S. 159. Марти прав, различая классификацию одного и того же предмета, через подведение его под раз­личные понятия, от различных методов обозначения одного и того же понятия. Толь­ко я думаю, что если первое есть логический акт, связанный с чистым конципирова-нием, то второе. - именно внутренняя форма слова, - есть также логический акт. связанный со словесным и понимаюшим (уразумевающим).

1

На основании этого всего можно утверждать, что Гумбольдт целиком примыкает к формуле Аристотеля: звук - понятие - вещь, а, толкуя сред­ний термин формулы как субъективное образование (на основе «субъек­тивного восприятия»)95, разрешает вопрос в духе и букве концептуализ­ма. Такой результат может нимало не противоречить кантианству. Сущность последнего - не в отрицании приведенной формулы, а в ее упрощении и перестановке значений составляющих ее терминов. Упро­щение началось задолго до Канта, пожалуй, со времени Локка, когда труд­ности средневековых споров между реалистами и номиналистами пыта­лись рассеять психологической фикцией глухонемых процессов мышления и когда, в концептуалистических объяснениях, формула из тройственной превратилась в двойственную: понятие — вещь. Кант при­нял ее, как исчерпывающее разделение, превратил в дилемму и перетол­ковал в том смысле, что понятие не есть отражение вещи, а, напротив, спонтанное создание ума, составляющее закон, которому подчиняется вещь, как явление. Новые, специфически связанные с кантианством зат­руднения вытекают из раздвоения самой вещи на вещь в себе и явление, но в нашем контексте они менее важны и менее интересны, чем создаю­щаяся, при кантовском способе разрешения дилеммы, трудность «под­ведения» чувственного многообразия явления под чисто интеллектуаль­ное понятие. Как раз здесь особенно наглядно видно принципиальное значение учения о внутренней форме. Оно дает средства радикально по­кончить как с затруднением Канта, так и, независимо от субъективисти­ческих источников этого затруднения, с исторически накопившимися апориями словесно-логической проблемы. Вместе с этим, надо заметить, оно дает почву для радикальной реформы всей логики. К этому мы еще вернемся (стр. 427 сл.); а теперь остановимся на разъяснении Гумбольд­та, независимо от предпосылок концептуализма и субъективизма.