|
В общем, картина представлялась довольно чёткой и ясной, но не отвечала, практически, ни на один из интересовавших нас вопросов. Взяв проводника с овчаркой, Лу, несколько “рейнджеров”, Дилле и я направились, чтобы осмотреть тупик, если он, конечно, не был рождён воспалённым воображением бывшего обершарфюрера. Окс, которому мы в двух словах поведали эту чертовщину, хотя и придерживался мнения, что всё это собачья чушь, догнал нас в подвале монастыря и заявил о своём желании убедиться в том, что все офицеры службы безопасности сошли с ума одновременно. С Дилле сняли повязку, и он довольно бойко вёл нас по лабиринту. Через каждые шестьдесят ярдов попадались патрули “рейнджеров”, обыскивающие лабиринт, вытаскивающие ящики с архивами, с остатками боеприпасов и продовольствия. Окс на ходу отдавал им какие-то распоряжения. Мы дошли до площади, где стояли пробитые пулями ёмкости с водой. Было сыро и гнусно. Валялись ещё не убранные трупы немцев. Пахло палёным мясом, ветошью и резиной… Как мухи на мёд, сюда уже слетались контрразведчики пятой армии, бродившие по остаткам эсэсовского лагеря, что-то вынюхивающие, хотя что именно — никто из них сказать, наверное, не мог. Мы прошли в один из боковых проходов, потом свернули налево, и “цивилизованная” часть лабиринта кончилась. Наступила кромешная темнота, мы зажгли фонари. — По этому проходу направо, — сказал Дилле, — наше кладбище. Это сообщение никого не заинтересовало. Мы прошли ещё сотню ярдов и вышли, наконец, на то место, где совсем недавно находилось внешнее кольцо эсэсовской охраны. — Мы стояли вот за этим выступом, — пояснил Дилле. — Она появилась вон с той стороны, прошла мимо нас и направилась туда, — он показал рукой в темноту. — Значит, там тупик? — спросил я. Дилле кивнул головой, отвернувшись от направленного на него электрического фонаря. Дилле не соврал, проход резко сворачивал влево и в свете наших фонарей предстала глухая стена. Ничего примечательного. Таких тупиков в лабиринте было сколько угодно. Мы подошли к стене, ощупали её, простучали. Всё, как обычно. — Может быть, попытаемся взорвать её, — предложил Лу. — Может рухнуть вся галерея, — проговорил Окс, освещая фонарём потолок над своей головой. — Лучше попытаться её пробить. Я направил луч света к подножию стены, и вдруг какой-то предмет привлёк моё внимание. Я нагнулся, чтобы поднять его, и в этот момент услышал визг овчарки и отчаянный крик Дилле: — Смотрите, вот она! Мы резко повернулись, Елена Спарроу стояла, прижавшись к стене, около поворота и смотрела на нас. Овчарка визжала и жалась к ногам проводника. На какое-то мгновение все потеряли способность соображать. Затем я услышал грохот автомата — это один из “рейнджеров” полоснул очередью по прижавшейся к стене женской фигуре. Отработанные гильзы, отскакивая от стен, с лязгом посыпались нам под ноги. Я готов поклясться, что видел улыбку на тонких губах Елены. Спокойно повернувшись, она стала удаляться по проходу. — 120 —
|