|
Послышалось смачное ругательство, и Окс кинулся за ней. Я совершенно инстинктивно бросился ему под ноги. “Рейнджер” упал, его каска слетела с головы и с лязгом откатилась куда-то в сторону. Мы сцепились в темноте. Зажатый медвежьими лапами Окса я задыхался, пытаясь вырваться. Овчарка захлёбывалась от лая. Слышались чьи-то крики и ругань. Наконец Окса отодрали от меня и поставили нас на ноги. Мелькали фонари, в луче света тени плясали по стенам, привлечённые выстрелами “рейнджеры” бежали по проходу. Окс вытер рукавом рубашки разбитое при падении лицо. — Вы что, рехнулись, Мак? — проревел он. Я тяжело дышал. — Не надо её преследовать, Окс. Не надо... III Предмет, привлёкший моё внимание у стены, оказался пуговицей с парадного офицерского кителя нашей армии, что ещё раз подтверждало рассказ Дилле. Мы обменялись впечатлениями. Джордж сказал, что он видел фигуру точно, но была ли это Елена Спарроу, он сказать не может. Окс сказал, что это был скорее мужчина, во всяком случае, ему так показалось. Но не в этом дело. Зря мы струсили и не дали ему схватить эту фигуру, кем бы она ни была. Я заметил, что мне было бы очень прискорбно присутствовать на его, Окса, похоронах. На что великолепный Окс огрызнулся, что он очень сожалеет, что не успел меня придушить, хотя всю жизнь только об этом и мечтал. Проводник признался, что ещё никогда его овчарка не вела себя столь позорно, как сегодня. “Рейнджеры” пожимали плечами. Некоторые видели женскую фигуру, другие успели заметить только слабое свечение. Солдат, открывший огонь, признался, что он не очень целился и, вероятно, промазал, хотя с такого расстояния промазать было немыслимо. Лу задумчиво протёр свои очки и предположил, что, вероятно, сама атмосфера катакомб способствует галлюцинациям. Ведь как образовались эти катакомбы? Благодаря добыче олова и свинца, а пары этих металлов, как известно, очень неблагоприятно влияют на нервную систему. А когда нервная система выходит из формы, человек может увидеть всё, что он хочет. И даже не один человек, а целая группа. А мы очень хотели увидеть Елену Спарроу, вот мы её и увидели. Я спросил Джорджа, как в его теорию вписывается пуговица Элен. Джордж сказал, что он вовсе не утверждает свою правоту, а пытается хоть что-то объяснить. А я со своими вопросами могу проваливать ко всем чертям. Он и без меня знает, что в этой истории много необъяснимого. Окс неожиданно снял каску, положил её на стол и, сев на табурет, заявил, что будь он проклят, если поднимется с места раньше, чем мы расскажем ему от начала до конца всю эту чертовщину. Ему надоело чувствовать себя идиотом. — 121 —
|