|
— Сейчас они запоют по-другому, — жёстко сказал Окс. — Укажите нам путь, Роджерс. “Линия фронта” обрывалась пустотой чернеющего, как зев людоеда, прохода. Пока солдаты монтировали огнемёт, я внимательно вглядывался в проход, но ничего, кроме неясного мелькания света время от времени, не видел. В одной из боковых ниш стоял громкоговоритель. Я подполз туда. — Отсоедините пластинку, — приказал я. — Дайте мне микрофон. Связисты немного повозились в темноте. — Готово, сэр, — сказал один из них, подавая мне микрофон на гибком кабеле. — Повремените немного, Окс, — крикнул я и поднёс микрофон ко рту. — “Внимание! Немецкие солдаты! Командование оккупационными силами армии Соединённых Штатов обращается к вам с последним ультиматумом прекратить бессмысленное сопротивление. Вам не может быть неизвестен факт подписания акта о безоговорочной капитуляции вашим правительством, и вы должны сознавать ответственность, которую вы берёте на себя, — я перевёл дыхание и продолжал. — Я обращаюсь к вашему разуму, штурмбанфюрер Рихтер. Эрих Лозер в наших руках, и его приказ потерял всякую силу...” И тут-то началось. Шквал огня ринулся со стороны противника. Упоминание о Лозере привело его в какой-то невероятный экстаз ярости. Однако минут через пятнадцать стрельба утихла, и тогда-то вдоль мрачной темноты прохода, отмеченного на схеме Окса как “Майн Стрит”, полыхнул огнемёт. И тут же под его прикрытием штурмовая группа Роджерса ринулась в глубину прохода. Да, в таких боях, как этот, трудно что-то противопоставить огнемёту. Но бой продолжался, сдвинувшись, наконец, с мёртвой точки. Грохот стоял неописуемый, были ещё убитые и раненые, но шестнадцать огнемётов, имевшихся в распоряжении батальона, делали своё дело. Круг сужался, и мы впервые могли полюбоваться на трупы в оборванной, полуистлевшей эсэсовской форме, которые их товарищи уже не успевали утаскивать за собой. Немцы сопротивлялись исступлённо. Небольшими партиями они просачивались через боковые галереи, пытаясь захватить или вывести из строя огнемёты. В одном месте солдаты Окса отбили атаку с тыла, в другом — огнемёт был разбит попаданием мины, в третьем — возникла яростная рукопашная схватка, когда немцы появились откуда-то сверху. Первых пленных вели, а вернее, волокли в монастырское подземелье. Яркие вспышки выстрелов, цветные линии трассирующих очередей, буйное пламя огнемётов и чёрные силуэты людей, мечущихся в этом вихре огня, создавали картину реального ада. Не наблюдал ли чего-то подобного Джотто, создавая свои знаменитые фрески? — 112 —
|