|
Но Катастрофа свершилась – немцы ворвались в Бельгию и бежать больше было некуда. На Нуссбаума была объявлена охота. И тут появляются другие картины. Художник больше не думает о произведенном впечатлении, не рядится в маски. Он живет и чувствует – за себя и за всех, таких же как он. …В совершенно пустой комнате на стуле, спиной к зрителю, сидит человек, в отчаянии охвативший голову руками. Рядом со стулом стоит собранный портфель. Человек готов к уходу. Очевидно, что в этой комнате со стенами пустыми, как слепые глазницы, оставаться нельзя. Но на таком же пустом столе стоит старый глобус – и видно, что он уже хорошо изучен, осмотрен со всех сторон. Бежать некуда. И стоишь перед картиной с ощущением, что это тебе уже некуда бежать. Я не припомню картины, которая с такой силой передавала бы чувство безнадежности. …Высокий и худой почти до прозрачности, бедно одетый еврейский юноша стоит на обочине пустой улицы, озаренной странным тревожным светом, падающим сзади и сверху. Это не закат – это зарево гигантских печей крематория. Скорбь, обреченность и отрешенность в этой позе, в этом выражении лица и в этом взгляде не дают зрителю взглянуть на юношу со стороны – ощущение, что стоишь рядом или что ты сам – этот юноша. И никакой символики. После оккупации немцами Бельгии и Франции Феликс Нуссбаум оказался в лагере для перемещенных лиц, из которого ему вскоре удалось бежать. Впечатления от лагеря нашли отражение в нескольких картинах. Все оттенки отвращения, горя, отчаяния и апатии представлены в выражении лиц и в позах узников лагеря на картине 1942 г. Поражает также их полная взаимная отчужденность, при очевидной общности судьбы. Каждый застыл в своей муке безнадежности и впечатление, что никто никого не видит. Ощущение распада и краха подчеркнуто смятым и выпотрошенным, охваченным колючей проволокой глобусом, без обозначения материков, одиноко торчащим на пустом столе. Место пребывания узников совершенно безжизненно. Оно как клочок пустыни. Не по такой ли пустыне Моше вел народ свой, выведенный из Египта, тех, кто так боялся уйти, тех, кто чуть было не предпочел живому Б‑гу золотого тельца?…И может быть в первом, исчезнувшем поколении многие следовавшие за ним испытывали чувства, сходные с изображенными на картине. Но у их потомков была впереди Земля Обетованная, а этот клочок пустыни обнесен колючей проволокой, и нет Моше, и некуда идти. И не будет других поколений. — 42 —
|