|
Полагаю, что есть тесная связь между этой неудовлетворенностью доминирующими ценностями общества и идентификацией именно с русской культурой. Обусловлено это тем, что самоидентификация русского еврейства в очень большой степени связана с традиционной социальной ролью русской культуры и с динамикой этой роли. Прежде всего разрешите начать с анекдота 60‑х – 70‑х годов. Хороший анекдот – это очень часто концентрированное метафорическое выражение серьезных идей. Анекдот такой: «Все советские писатели делятся на еврейских и русских. К еврейским относятся Паустовский, Чуковский, Некрасов, а к русским – Чаковский, Дымшиц, Солодарь». Выбор имен в обеих группах не случаен. В первую – «еврейские писатели» – попали не просто хорошие русские писатели, а те, у кого была репутация хранителей этических ценностей. В противоположную группу включены этнические евреи таким ценностям не приверженные и верно служащие власти. Отнесение их к «русским» отражает одновременно и издевку над этими ливрейными евреями, и протест против шовинизма власти. Но центр тяжести анекдота – в отождествлении высших этических ценностей русской культуры с еврейством, и этот феномен заслуживает подробного разговора. Российская культура, начиная с 19‑го века, всегда выполняла функцию, дополнительную к самой культуре – функцию духовного сопротивления власти, которая на протяжении почти всей истории России была воинствующе аморальной. «Поэт в России больше чем поэт», и это относится не только к литераторам, хотя к ним может быть в наибольшей степени. Это относится ко всей интеллигенции. Интеллигенция – понятие специфически российское, подразумевающее в людях интеллектуального труда не только профессионалов, но и обязательно носителей этических ценностей и заряда духовного сопротивления всему, что эти ценности отрицает. Отсюда – исключительная престижность принадлежности к интеллигенции в России – более высокая, чем в странах Запада, где необходимость в таком сопротивлении была гораздо ниже из‑за больших гражданских свобод и меньшего социального давления на личность. Такая престижность русской культуры неожиданно и интересно совпадает с исключительной престижностью интеллигентных профессий (врач, учитель) в еврейской общине. У «народа книги» ученые цадики и учителя хедеров, независимо от их материального статуса, пользовались уважением не только как профессионалы, но и как носители мудрости и этического чувства. Не удивительно, что даже до уравнивания евреев в правах с другими гражданами, начиная с последней трети прошлого века, евреи устремились в русскую культуру, столь близкую им своей социальной ролью. А с другой стороны, совсем не случайно, что специфически еврейская тема «пророка» оказалась так близка российской поэзии. — 46 —
|