|
Возле холма-останца, возвышавшегося над равниной-поймой, стояла палатка. В ней хранили инструменты, всё нужное для работ. И было, конечно же, место для ночёвки двух людей. Был запас консервов, чая, чайник, котелок… словом, можно было жить. Дежурные могли делать всё: петь песни, орать, развлекаться, как угодно. Лишь бы караулить раскоп и не позволить никому в него залезть. Важно было уже то, что все местные отлично знали: на раскопе всегда кто-то есть. Не помню, чтобы за годы работ кто-то пытался вести себя нехорошо: скажем, покопаться в раскопе, чтобы найти там с тонну-другую золота. Почему именно вдвоём? Потому что посылать на раскоп большие компании не было ни малейшего смысла, а посылать в одиночку старшеклассников, это тоже, знаете ли, как-то… Не помню ни одного случая, чтобы кто-то отказался ночевать на раскопе или возникла какая-то “производственная” проблема, но и энтузиазма как-то не было. Я, честно говоря, как раз ждал, что желающих будет немало, и что ещё придётся отваживать, и наводить в очерёдности экспедиционный порядок. Тут ведь и романтика, и самостоятельное важное задание, и возможность побыть одному в природе, и от меня, от начальства, подальше. Но такой необходимости не было; ребята дожидались своей очереди и аккуратно дежурили… Но видно было, что они этого не любят, вопреки всем ожиданиям. А почему — я совершенно не понимал, и истина открылась только на третий год ведения работ, в 1987 году. Тут надо сказать, что экспедиция — почти идеальное место для романтических, но притом платонических отношений, но столь же глубоко не идеальное — для романтических неплатонических. Возможностей побыть вдвоём — можно сказать, никаких, сквозь стенки палаток слышен решительно каждый звук… А тут в экспедиции находилась дама, отношения с которой сложились у меня не платонические. И тут-то вспомнил я о раскопе… Кто сказал, что дежурить на раскопе не может сам начальник экспедиции?! Организовать всё так, чтобы мы с Ириной могли уйти “в пампасы”, оказалось несложным. Сложности начались по дороге… То есть пока мы шли по лесу, никаких сложностей не было. Полтора километра шли через вечерний тихий лес, беседовали и смеялись. А вот вышли из леса в поле — тут-то сложности и начались. Казалось бы, всё замечательно; вышли мы в поле из леса, сделали большую часть дороги. Если где-то и может стать жутко — так уж скорее в лесу, среди зарослей. А теперь перед нами лежал почти километр ровного, недавно распаханного поля до самой Дружинихи. Гасла заря, но видно было всё, видно далеко. Тишина вечера, красота июльского заката, общество друг друга плюс увлекательная перспектива — чего же больше?! — 172 —
|