|
Не хотелось думать, кто играет, откуда взялась тут музыка… Может, это доносилось из деревни? Или это туристы приехали со стороны деревни (потому не слышно было двигателя), поставили палатку и танцуют? Но что-то подсказывало, что это не запись, это играют настоящие инструменты, странным образом занесённые в глухое место, так неподходящее для концертов. И знать бы, кто приводит их в движение, смычки и струны инструментов? Постепенно мы начали получать от музыки даже некоторое удовольствие. Ирина окончательно забыла, что я её коварно заманил в опасное место, где теперь не смогу защитить, лишённый чудных качеств Славика, и задремала на моей груди. И я её уже почти простил, когда кто-то опять сошёл с дороги на высокую росистую траву. Тело Ирины сразу напряглось, рука судорожно вцепилась в моё плечо. На этот раз кто-то двигался на двух ногах, но странно протягивая по траве то одну, то другую конечность; люди так не передвигаются, да и был идущий, похоже, ростом метра в два с половиной. Я снова вцепился в тесак, двинулся было к выходу; Ирина вцепилась в меня, изо всей силы замотала головой. Я сделал страшное лицо, опять вышел из палатки, даже не надевая сапог. Я уже был уверен, что всё равно ничего не увижу… И не увидел. Луна стояла в зените, всё было залито светом, но на лугу ничего не было и по лугу никто не ходил. Но это был не конец, да куда там! Не успел я сунуться под одеяло, как снаружи понеслись звуки, уже и вовсе ни в какие ворота не лезущие. Такое впечатление, что кто-то пополз вокруг палатки. Натурально пополз, плюхаясь время от времени об землю, и земля гудела, потому что был этот “кто-то” куда как увесистым, с корову. У Ирины пробудилось чувство юмора: — Корова ползает вокруг! Снова я вылез из палатки… И, конечно же, ни одна капелька росы на всем лугу не покинула подобающего ей места на стеблях и на листьях травы. Зато снова послышалась музыка. Так мы и лежали без сна, слушали музыку (репертуар был просто необъятный, а слышалось то очень плохо, отдалённо, то как будто играли в ста метрах, в стороне деревни). Время от времени опять что-то тяжёлое ползло; уже не корова, а не иначе бегемот. Уже после трёх часов кто-то маленький, юркий, шустро промчался мимо палатки, и в пойме Дружинихи, под ивами, явственно раздалось эдакое кокетливое: — Ко-о… Ко-о… Но с такой силой, как если бы кудахтала корова, да ещё и отдалось несколько раз эхом. Вообще чересчур многое в эту ночь вертелось около коров. Ирина время от времени принимала привычные меры, чтобы её, упаси Боже, не сделали бы счастливее, чем она есть. Я ведь, получись у нас прочный роман, мог бы и затмить чудо-Славика, и, с одной стороны, это было бы как избавление от морока. А с другой, исчезновение лучезарного солнышка-Славика заставило бы переоценить, пересмотреть уже придуманную жизнь. Да ещё и пришлось бы задуматься о том, почему у неё ничего толком в жизни не получается. Пока во всём виновата джульеттовская любовь к Славику, тут всё понятно. А вот если её не будет, а будет вовсе даже вполне успешный роман, придётся ведь и задуматься… — 176 —
|