Скажу честно: нет, всего этого я не знаю. То есть мне, конечно, много раз пытались объяснить, прокламировать, проповедовать, вбивать эту истину, но всякий раз — безрезультатно. Мне неинтересно ходить строем, и я никогда им не ходил и впредь тоже ходить не буду. Меня очень редко интересует то же, что и всех остальных, и я сохраняю за собой право оставаться в меньшинстве. С тех пор, как я сумел удавить свой комплекс неполноценности (взлелеянный всем строем совковой жизни), всем моим начинаниям сопутствует успех, а вот за “правильными” советскими людьми я этого не замечаю. Жизнь “экспедишника” и вообще не такого, как все, я находил восхитительной в 14 лет, и сегодня мне только такая жизнь и нравится. Своих старших сыновей я уже воспитал в традициях такой же жизни, и так же воспитаю всех остальных, которые рождаются во втором браке. А на заполошное совковое кудахтанье “что же тогда вырастет??!!” могу показать свои академические регалии и рассказать о своих достижениях — так сказать, продемонстрировать, что выросло. Могу рассказать и о том, как и где учатся мои сыновья, почему я спокоен за их судьбу, каковы их достижения. Они тоже впечатляют — в соответствии с возрастом. По моим наблюдениям, при воспитании детей по программе “Будь, как все” и получаются “как все” — что просто печально до слёз… А вот советские солдафоны с мозгами размером с лесной орешек пусть отдают своих несчастных детей в бурсу, хедер, в казачьи войска, в кадетские корпуса или сразу уж в дом сумасшедших, а сами пусть передвигаются исключительно строем. Больные человеки, что поделать. Но без меня. Ну ладно, это так, вступление. Оно необходимо, а так ведь меня ещё и спросят, что это я делал в сентябре в школьное время в экспедиции? А я что делал? А вот что… Мамина экспедиция изучала, можно ли в Хакасии собирать семена лиственницы так же, как это делается в Туве. В Туве, как только начинается ветер, под лиственницу кладут пологи — огромные простыни, говоря попросту, и семена сыплются именно в них. Жили мы в 8 километрах от посёлка Туим, на берегу Собачьего озера. По крайней мере, на картах оно значилось Собачьим. Но в 1960-е годы был, оказывается, секретный указ о переименовании всех “неблагозвучных” называний. Опять нам не обойтись без Стругацких! Помните? Вот он, хутор Благорастворение, а по-простому Смердюки, во всей красе. Ну вот, озеро и переименовали в Пионерское, благо на одном из его берегов стоял пионерский лагерь (в сентябре пустующий, конечно). Озеро прилепилось к боку здоровенной сопки, а с другого боку, метрах в ста от берега озера, стоял временный посёлок биофизиков — с десяток лёгких домиков, состоявших каждый из двух крохотных комнаток и кухоньки. Здесь проходили практику студенты, и в июле-августе поселок был битком набит народом. А в сентябре было тихо, спокойно, и жило тут только нас 6 человек, членов экспедиции, и ещё семья хакаса-сторожа. — 150 —
|