|
Теперь значительный трудовой накал проявила Драудзинь. Она перевела «Братство» (правда, я всю осень усердно работал над корректурой), заканчивает переводить вторую часть «Писем Елены Рерих». Разумеется, она совершенствуется в смысле стиля. У неё – внутреннее тонкое понимание Учения, и это – весьма редкий дар, который помогает и при переводе. Она выписала из Учения многие темы, которые теперь переписаны на машинке, за эти годы она свершила большую работу, единственно, она руководствовалась несовершенным индексом и поэтому научной скрупулёзности местами не хватает. Мой добрый друг, с ней часто встречаюсь, и между нами неизменно самое сердечное взаимопонимание и сотрудничество. Она своим материнским сердцем дарила душевное тепло и оказывала практическую помощь многим членам Общества. Скольких изголодавшихся духом она накормила! Ныне у неё есть маленькая группа «молодых», которые действительно жаждут Учения, там и своеобразный, светлый дух – Алиса Эка, душа которой пришла с Востока, из мира йоги, и в которой живёт чувство преданности, – интересно будет наблюдать, как устремится эволюция сознания этой девушки. Она переписала на машинке вторую часть книги «Листов Сада Мории», корректуре которой я посвятил столько времени. У нас переведены и другие книги Учения, но работа сделана неумело, так что надо бы основательно поправить. Но где же взять время? И в Обществе нет человека, чьему пониманию литературного стиля можно было бы полностью доверять. Но абсолютно необходимая работа не ждёт. К тому же моих рук дожидаются и мои собственные работы. Мой труд о Граале, хотя и медленно, всё же подвинулся вперёд. Неустанно я собирал материалы и, как мозаику, вкладывал в свою работу. Нужно ещё и ещё дополнять и шлифовать. Это ведь только <первый> том – тема в научном освещении. Ещё нужно создавать образ Братства в эзотерическом аспекте. Это я уже начал ряд лет назад, но всё ещё ничего не сформировано. Потому и моё сердце часто кровоточит и кричит, когда опять и опять приходится напрасно тратить энергию и время. Потому и самая горячая моя молитва: «Помоги не пройти мимо Труда Твоего!» Часто так болит каждый минувший час. Что же я скажу своим Руководителям, когда они спросят, а спросят весьма и весьма скоро, что же я сделал хорошего за все эти годы для Общего Блага и для Будущего? Не придётся ли мне сильно краснеть от стыда? Единственное, что нового я создал, – это очерк об Аспазии и Перикле. В своё время меня так захватил образ Аспазии из Милета, хотел его очистить от пыли и грязи, которыми «одарили» её хулители. И наконец её Лик возник предо мной в синих милых сумерках истории как неземной образ Божественной Мудрости – Диотимы[178]. Недавно с великим энтузиазмом начал собирать материалы: тематику Учения для детской книги, но напряжённая работа в библиотеке заставила пока это отложить. Да, в библиотеке я проработал двадцать шесть с половиной лет, получаю даже «пенсию», и ныне, по воле нового руководства, переустраивающего всё по московскому образцу, согласно мартовскому приказу, мне надлежало бы перейти в другое помещение, туда, где, конечно же, властвуют порядки, больше схожие с фабричными. Пока учли мою просьбу и оставили ещё здесь до начала мая, для завершения отдела классиков. Но надеюсь, что и тогда будет для меня какая-то Помощь. Ибо здесь всё же у меня есть возможность, при всём рабочем накале, иметь и какие-то творческие моменты. В других стандартизированных отделах теперь господствует великое бессердечие и холодный, нормативный темп труда. Часто теперь ощущаю, после долгих трудов, что ныне я с радостью простился бы с библиотекой. Ибо теперь, во втором, интенсивно-напряжённом периоде моей жизни, всей кровью сердца переживаю огромную потребность посвятить себя единственному труду, которому я наиболее, наисущественнейше, наисвященнейше нужен: делу Учения, делу Общества. Духовная культура загнана в подполье, всеми силами необходимо её будить, строить, созидать. Молодых, жаждущих сознаний немало. Чувствую, что в великом русском народе, истинно, много огненных, будущных сознаний, которые ещё следует поднимать, прояснять, которые ждут своего часа озарения. Эти души обладают героическим, самоотверженным звучанием, готовностью гореть и служить. Особенно – среди молодёжи. В Ригу приехали сотни тысяч русских, и всё же по ним ещё трудно судить, ведь большинство из них – искатели приключений и корысти. Кто знает, в каких уголках России, в каких селениях и хижинах тлеет тайный, жаждущий, священный огонь? Когда же придут Великие Лученосцы, Великие Друзья народа, Великие Учителя народа, которые подойдут к каждому сознанию, как к своему, со священнейшим камертоном, им присущим, и когда же сердце истинно затрепещет и воспламенится и будет гореть небывалым озарением и энтузиазмом служения? Когда же придут Те, Кто даст тон нового звучания сознанию Великого народа – одухотворённого, полного человечности и братства, священной культуры? — 351 —
|