|
Бхагавад Гита может говорить в словах мудрости, потому что она описывает как человек может освободить себя от внешней деятельности, и возвысить себя в триумфе к Духу, как он может стать одним с Кришной. Она также описывает в словах, исполненных мудрости путь Йоги, которая ведет к величайшим высотам Души. Однако то, что пришло в Мир есть нечто новое, победа Духа над тем, что только относится к Душе внутри, что могло сначала только быть описанным из состояния Раджаса; и тот, кто впервые описывал это в манере, значимой для истории человечества, делал это исполненный энтузиазма; таким образом, что человек знает, что это принимает участь в нем самом, что он сам трепещет перед откровением Импульса Христа. Персональное должно затем прийти к нему, он конфронтирует впервые с тем, что должно действовать далее на тысячи лет в будущем, это пришло к нему таким образом, что все силы его Души должны принять личную участь в этом. Следовательно он не описывает философские концепции, исполненные мудрости, как в Бхагавад Гите, но описывает то, что он должен описать как Воскресение Христа, как нечто, в чем человек непосредственно и лично заинтересован. Не должно ли это было стать личным переживанием? Не должно ли было Христианство вовлечь в то, что является самым личным, согреть его полностью и наполнить его жизнью? Истинно, тот, кто описывал событие Христа впервые, мог сделать это только как личное переживание. Мы можем видеть как в Гите главное ударение возлагается на восхождение через Йогу в Духовные высоты; остальное только затрагивается мимоходом. Почему это так? Потому что Кришна только дает свои инструкции определенному ученику и не касается того, что другие люди вовне в Мире чувствуют как свою связь с Духовным. Следовательно Кришна описывает то, чем его ученик должен стать, что он должен возвышаться все выше и выше и становиться все более и более Духовным. Это описание ведет ко все более и более зрелым состояниям Души и, следовательно ко все более и более впечатляющим образам красоты. Следовательно также это есть тот случай, что только в конце мы встречаемся с антагонизмом между демоническим и Духовным и это подтверждает красоту восхождения в Душевную жизнь; только в заключении мы видим контраст между теми, кто являются демоническими и теми, кто являются Духовными. Все такие люди из кого говорит только материальное, которые живут в материальном, которые верят что все приходит к концу со смертью, являются демоническими. Однако это только упоминается путем просвещения, дополнительного сведения, это есть ничто в сравнении с тем, в чем великий учитель Кришна действительно заинтересован; он прежде всего заинтересован в Духовности человеческой Души. Йога может только говорить о том, что противостоит Йоге, как побочный продукт. Св. Павел, превыше всего, заботится обо всем человечестве, о том человечестве, которое находится фактически в наступающем веке тьмы. Он должен обратить свое внимание на все, что такой век тьмы привносит в человеческую жизнь; он должен указать контраст жизни тьмы, общей всем, с тем, что есть Импульс Христа и который сначала должен взрасти как крошечный росток в человеческой Душе. Мы можем видеть это появляющимся у Св. Павла, когда он указывает снова и снова на все виды порока, на все виды материализма, с которыми должно сражаться через то, что он должен дать. То, что он способен дать является сначала только мерцанием, слабым светом в человеческой Душе, который приобретет силу только через энтузиазм, лежащий позади слов и который появляется в триумфальных словах как манифистация чувства через личностное. Таким образом представления Гиты и Посланий Св. Павла далеко удалены друг от друга; в чистоте Гиты описания являются безличностными, в то время как Св. Павел должен был прорабатывать личностное в своих словах. Это есть то, что с одной стороны задает стиль и тон Гиты, а с другой стороны Посланий Св. Павла; мы встречаем это в обоих творениях почти, можно сказать, в каждой строке. Нечто может достичь художественное совершенство только если оно приобрело необходимую зрелость; в начале своего развития оно всегда является как нечто более или менее хаотичное. — 42 —
|