Промывка мозгов

5) Мои извинения моим научным коллегам за предшествующие параграфы под номером четыре, но явно, что я в них ничего не сказал, а отделался притянутыми за уши байками. А вопрос-то всего лишь в том, как же можно выйти на четвертую стадию одержимостей, раскрыть в своей державности весь мозг в нераздельной целости ступора, но не дать слияния его отделов в трансе? Как одновременно запустить ту доминанту Ухтомского, которая будет и ступором тварей и трансом творцов? В чем же разница между флегмой тура исполненного очей и флегматиками козерога и весталки, если анатомия у них точно одна и та же один к одному? Оттого, что мы перевели и высветили, сделали открытым и транспарентным этот известный по всем канонам и догмам архетип для его использования всем нашим сублимировавшимся гарвардским либидо, что изменилось? Это лишь статьи по стати, а где тот в дюжине сменяющих друг друга демократов в разделенности и взятых даже вместе в их слиянии в единство нашей демократии, который будет статью по статьям? Плевое дельце-с, но почему-то у меня при исходе из таких канонов и догм темных веков возникают подозрения в том, что если какая-то манипуляция вообще велась, то в такой манипуляции будет все тот же принцип Монеты Юноны и рынка монетаристов - монета покажет на какой рынок нам бежать, но даже рынком Юнона не можем управлять, что здесь о гипнозе сказать?

Итак, не будет ли это задание о выходе на четвертую стадию как в работе своего мозга, так и ее использование при гипнозе чужих мозгов излагаться в известной парафразе, что наш свет светов есть наша просветленность на прямом векторе истории от нашего просветленного Спасителя, а в темные века люди жили в свернутых и замкнутых кругах? Т.е., не скрывается ли за этими байками чисто психический факт, что наш «вектор истории» есть всего лишь линейное и даже не плоскостное глядение биологической жертвы. Что как раз этот линейный взгляд отвечал и в темные века и отвечает и сейчас за доминанту Ухтомского в целости мозга и выделенных в ней лобных долях наших высоколобых живых смертных, отвечает лишь за случайное совпадающее знание аристотелизмов со счетом ритма без меры рифмы, или же за «предметно-ситуационное мышление» мелахолических флегматиков? Это всего лишь ориентировочный рефлекс жертвы на новизну возникающего нового раздражителя и драпанье от него во все лопатки, чем (новизной) всегда характеризуются наши творцы новшеств. А для классификации по «видовому», или же точнее, по «узримому-специфичному» признаку, т.е., для относительного-релятивного знания требуется объемное, стереоскопическое зрение хищников, которые реагируют не только на новизну возникающего нового раздражителя, но это еще и реакция на перемещение этого раздражителя, т.е., это еще моторика чела, с тем, чтобы хищнику за жертвой можно было гнаться и вонзить в нее клыки или когти. Здесь в определении отношений уже работа не только лба, но и чела и затылка, и этого вполне достаточно для хищника. Т.е., в этой тварной хищности нет творческого предвосхищения, и поэтому нет нужды в работе раздражаемого целого мозга в меркании знания и работе его теменных долей и предвосхищающего представления грез сознания (совместного знания), т.е. у хищника нет предвосхищения того, куда жертва побежит. Итак, отрешенное, или же абсолютное знание, или же ясновидение уже восхитителей, которое требует уже выхода за объем мира сего в топологию мира иного, и которое дает платоновскую классификацию по «родам бытия», или же по родовым признакам. Это и есть не просто знание творцов, а как раз есть сознание, совместное знание сотворцов. Восхититель не просто, как хищник, бегает за жертвой, зная свои отношения с ней, восхититель предвосхищает беготню жертвы, он знает то, что знает его жертва, и действует в соответствие с тем, как будет действовать жертва по их совместному знанию, сознанию, но … «пока ты сам туда, куда ты меня посылаешь, дойдешь, я уже там семь раз побываю, и еще в семь мест по пути зайду, и затем уже там с тобой встречусь».