История нравов России. Восток или Запад?

Набор в чиновники на практике осуществлялся по анкете и по принципу - кто более угодливо сможет сказать: «Чего изволите-с, Ваше Превосходительство?», тогда как в Запад­ной Европе критериями служили «ум» и уровень компетен­тности. Ярким примером служит карьера П.Шувалова, ко­торый благодаря женитьбе на немолодой, некрасивой, но лю­бимой фрейлине Елизаветы Мавре Шепелевой и «разумом своим, удобным к делам и ко льсти, силу свою умножил», - пишет М.Щербатов (189, 107), назвав его даже «чудови­щем». В течение 4-х лет он стал генерал-лейтенантом, сена­тором, камергером и графом; он цепко держал в своих ру­ках нити власти, его петербургский дворец представлял со­бой как бы филиал высшего государственного учреждения, куда с докладами и просьбами приезжали государственные деятели, генералы и придворные. Следует отдать должное его поистине государственному уму, позволявшему прекрас­но разбираться в финансовых, военных делах, в землеустро-ении, инженерных проектах и т. д. Даже ядовитый М.Щер­батов писал о нем так: «Петр Иванович Шувалов был чело­век умный, быстрый, честолюбивый, корыстолюбивый, ро­скошный...» (189, 107). И враги, в первую очередь отрица­ющие у своих противников ум, вынуждены признать его у П.Шувалова.

Непомерно честолюбивый, несдержанный, надменный и сказочно богатый П.Шувалов имел массу врагов и недобро­желателей. Французский дипломат Ж.-Л.Фавье писал, что генерал-фельдмаршал «возбуждал зависть азиатской рос­кошью в дому и в своем образе жизни: он всегда покрыт бриллиантами, как Могол, и окружен свитой из конюхов, адъютантов и ординарцев» (290, 394). Для нас интересно то, что сделавший свою карьеру в атмосфере фаворитизма и угодничества П.Шувалов имел своего фаворита, который обладал огромной властью над людьми и во всем подражал своему господину. О нем, генерал-адъютанте М.А.Яковлеве, пишет А.Болотов: «Вошед в зал, нашел я его весь набитый народом, я увидел тут множество всякого рода людей: были тут и знатные особы, и низкого состояния люди, и все с некоторым родом подобострастия дожидающиеся выхода в зал любимца графского для принятия прошений и выслуши­вания просьб. Мое удивление еще увеличилось, когда уви­дел я, что самые генералы в лентах и кавалериях, приехав­шие при мне, не осмеливались прямо и без спроса входить в его предспальню, но с некоторым уничижением у стоящих подле дверей лакеев спрашивали, можно ли им войти и не помешают ли Михаиле Александровичу - так называлась тогда сия столь знаменитая особа, не имеющая хотя... боль­ше подполковничьего чина. Но не чин тогда был важен, а власть его и сила, которая простиралась даже до того, что все, кому бы ни хотелось о чем спросить графа, долженство­вали наперед просить сего любимца... мы прождали его еще с добрую четверть часа, но, наконец, распахнулись двери, и графский фаворит вошел в зал в препровождении многих знаменитых людей, и по большей части таких, кои чинами своими были гораздо его выше. Не успел он показаться, как все зделали ему поклон не с меньшим подобострастием, как бы то и перед самим графом чинили» (27, 317-318). У это­го фаворита были свои причуды и капризы: хлопотавших, как А.Болотов, о получении офицерского чина он заставлял часами молиться вместе с ним в церкви и выдавал офицер­ские патенты в зависимости от усердия испытуемого в отби­вании поклонов. Таким образом у чиновников и военных формировалось раболепие и подхалимство, без коего очень трудно продвинуться по иерархической служебной лестнице. Следует отметить, что атмосфера раболепия, интриганст­ва и корыстолюбия господствовала в чиновничьем мире и при Екатерине II, высоко ценившей ум и талант. Она счита­ла, что талант необходим для управления государственными делами; сама она обладала даром находить способных лю­дей и эффективно использовала их на своей службе, закры­вая глаза на их пороки. Достаточно вспомнить избранного ею в свои личные секретари А.Храповицкого, попавшего в сети Бахуса, но делавшего с блеском свое дело, или канцле­ра А.Безбородко, который вел жизнь развратника, предан­ного игре и женщинам, и вместе с тем блестяще решал важ­ные государственные дела (37, 31-35). Однако по мере при­ближения старости Екатерина II все более начинает ценить в чиновниках послушность; хотя к бездарностям она не благо­волила по-прежнему, умные и талантливые бюрократы уже не вызывали у нее былого восторга, ибо таковые часто быва­ют непослушны начальству.