Доктор Бадмаев. Тибетская медицина, царский двор, советская власть

Все еще руководствуясь старыми представлениями, она отре­монтировала оранжерею, наняла садовника — их пока что можно было найти; был вычищен бассейн, к которому, оказывается, еще до революции подвели водопроводную трубу... Вообще-то бабушка делала все то, что разумно по общечеловеческим мер­кам и что, разумеется, следовало сделать, но не в стране, от-

казавшейся от здравого смысла, на которую каждый год вновь обрушивался шквал невиданного в истории разбойничьего террора.

«У вас под носом живет и орудует махровая буржуйка»,— писал один из соседей-доносчиков. И каким-то образом, по-види­мому через пациентов-энкаведешников, слова эти дошли до Елиза­веты Федоровны, но не остановили ее. Она была в расцвете славы. На прием к ней записывались за месяц. «Я ни в чем не нарушаю закон, чего мне бояться?» — не понимала бабушка.

В шестьдесят пять лет она работала по четырнадцать часов в сутки. Вставала в семь утра, возвращалась домой в девять вечера, навещала меня, обходила хозяйство и отдавала распоряжения на завтра. Однако нормальная жизнь Богом одаренного человека была невозможна в сталинской России. И все-таки, очевидно, тре­бовалось что-то еще, чтобы машина террора захватила и бабушку. Звезды над нашим домом, над нашей семьей стали занимать опас­ное положение.

«ЭТО БЫЛИ НЕ ПОЖАРНИКИ»

Была ранняя Пасха. Хотя внешне всюду улыбки, песни, гулянье, все шепотом передавали слухи об арестах. В газетах замелькал термин «враги народа». Но менее всего была встрево­жена бабушка. Единственное, что она предприняла, это позвала своего родного брата, видного юриста Георгия Федоровича Юзбашева, показала ему бумаги, разрешение горздрава вести прием и т. п. и поинтересовалась, все ли верно с точки зрения закона. Теор­ий Федорович не усмотрел каких-либо нарушений, но сказал: «Лизочка, все так, однако это еще не гарантирует от неприятно­стей. Они руководствуются совсем иным». «А, все вы паникеры! Закон на моей стороне — я спокойна»,— ответила бабушка и в последние дни июля уехала в Кисловодск вместе с приятельницей.

В конце августа вечером к нам явились трое в серых гимнастер­ках и спросили гражданку Бадмаеву. Мама ответила, что ее нет, она в отпуске в Кисловодске.

— Разве не вернулась еще? — нахмурился старший.

— Она должна была вернуться, но прислала телеграмму, что задержится недели на две... Ей продлили лечение на водах. Л в чем дело? Я ее дочь.