|
Вот почему романисту лучше всего писать лишь
о том, что он действительно знает. Это позволяет ему
творить ex abundantia20. Если писатель мнит себя зна-
током, а сам спотыкается на каждом шагу,—пусть
отложит перо.
Посмотрим правде в глаза. Роману недостаточно
крылатого вдохновения. Следует признать со всей пря-
мотой: великие книги, и поныне доставляющие нам
радость, непросты для восприятия. Поэт легко пуска-
ется в путь, взяв лиру под мышку. Романист трогается
с места, только тщательно упаковав весь свой немыс-
лимый скарб, словно бродячий цирк или цыганский
табор. На его плечах—atrezzo21 целого мира.
УПАДОК И СОВЕРШЕНСТВО
Здесь и пролегают границы романа, как бы обозна-
чая на его континенте уровень моря, над которым
возвышаются прочие признаки, задающе минималь-
ную и максимальную высоту произведений.
Подробности, входящие в ткань романа, крайне
разнообразны. Это и общие мысли, которыми день ото
дня руководствуется обыватель, и те ценнейшие на-
блюдения, которые можно добыть, лить нырнув в глу-
бинные слои жизни. Качество подробностей зависит
от уровня книги. Подлинный романист не ограничива-
ется внешним, общим представлением героев, а как
бы погружается в каждого из них и вновь всплыва-
ет на поверхность, зажав в руке драгоценные жемчу-
жины. Именно поэтому его не понимает средний чи-
татель.
На заре жанровой эволюции различие между хоро-
шими и плохими романами было невелико. Поскольку
еще ничего не было сказано, и в тех и в других речь
шла лишь о самом необходимом. Теперь, в великую
10* 291
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
пору упадка, это различие увеличилось. Тем самым
появилась прекрасная, хотя и трудно осуществимая
возможность создать шедевр. Только незрелый ум спо-
собен считать, что эпоха упадка—время во всех от-
ношениях неблагоприятное. Напротив, подлинные ше-
девры были плодами упадка, когда накопленный опыт
до крайности обострял творческие способности. Упа-
док жанра, как и упадок расы, гибелен лишь для людей
и произведений среднего" типа. И хотя ближайшее бу-
дущее искусства и мировой политики (но не науки
и философии) видится мне в мрачном свете, я, исходя
из вышеуказанных соображений, думаю, что роман
относится к числу тех немногих человеческих предпри-
ятии, где еще можно достичь многого. Вероятно, буду-
щие романы превзойдут предшественников. Все гово-
рит о том, что как регулярное жанровое производство,
как пригодное к эксплуатации месторождение роман
себя исчерпал. Однако на большой глубине таятся
скрытые жилы, которые, должно быть, содержат тон-
чайшие образцы породы. Удел избранных духом—ве-
сти там свой смелый поиск, прокладывая в недрах
земли новые ходы.
— 214 —
|