МЫСЛИ О РОМАНЕ
емом представления. И особенно «Дон Кихот». Сер-
вантес дарит нам чистое присутствие персонажей. Мы
слышим живую речь, видим впечатляющие жесты. До-
стоинства Стендаля-—того же происхождения.
БЕЗ ОЦЕНОК
Нужно представлять жизнь героев романа, а не
рассказывать о ней. Рассказ, сообщение, повествование
лишь символ отсутствия того, о чем рассказывается,
сообщается, повествуется. Где перед нами сами вещи,
слова о них излишни. Стремление характеризовать
персонажей—главная ошибка романиста.
Миссия науки—выработка определений. Любая
наука упорно стремится уйти от предмета и достичь
его знания. Но знание, определение предмета всего-
навсего ряд понятий, а понятие в свою очередь только
умственная отсылка к предмету. Понятие «красный» не
содержит ничего красного; это движение мысли по
направлению к цвету, который так называется, то есть
его знак, указание на него.
Если память мне не изменяет, Вундт доказал, что
простейшая форма понятия—жест, когда на предмет
показывают пальцем. Ребенок начинает с того, что
хочет схватить все вещи; не понимая зрительной перс-
пективы, он полагает, что они совсем рядом. Потерпев
неудачу за неудачей, он отказывается от первоначаль-
ного намерения; довольствуясь теперь своего рода за-
чатком хватания, он только показывает на предметы
указательным пальцем. В сущности, понятие—про-
стой знак, обозначение. В науке важны не вещи, а зна-
ковая система, способная их заместить.
Назначение искусства прямо противоположно. Его
цель—уйти от привычного знака и достичь самого
предмета. Двигатель искусства—чудесная жажда ви-
деть. Фидлер во многом прав: цель искусства—дать
более полное и глубокое видение вещей. Это относится
и к роману. У истоков жанра считалось, что главное —
сюжет. Однако вскоре эту точку зрения пришлось сме-
нить: важно не то, что показано, а сама возможность
показать что-либо имеющее отношение к человеку,
а что именно — безразлично. Сегодня романы прошло-
го выглядят, рискну сказать, куда повествовательнее
265
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
современных. Уточним. Не исключено, что это ошиб-
ка, поскольку первому читателю было, вероятно, как
ребенку, довольно двух слов, простой схемы, и он
воочию представлял себе весь предмет (древняя скуль-
птура и последние психологические открытия огром-
ной важности доказывают справедливость этого ут-
верждения). В. таком случае роман нимало не изменил-
ся. Его современная форма—описание, представ-
ление—только новое средство вызвать в нынеш-
нем, искушенном читателе те же чувства, которые
будило повествование в душе наивных, первых, чита-
телей.
— 195 —