Психология конфликтного поведения

Нынешняя политика мирового сообщества весьма сложна: конфлик­ты и противоречия сосуществуют с координацией действий и сотруд­ничеством. Одна группа противоречий (например, экономических) меж­ду странами или группами стран «уравновешивается» настоятельной необходимостью кооперации в другой сфере (безопасности). Одновре­менно имеются как противоречия, так и кооперация и внутри отдель­ных групп государств. Совпадение позиций и интересов государств ведет к образованию и укреплению экономических и экономико-политиче­ских группировок и зон интеграции — Европейский Союз, НАТО, Содружество Независимых Государств.

Взаимодействие разных по направленности и силе экспансий, с од­ной стороны, и результаты разноуровневого и разнопланового сотруд­ничества — с другой, в совокупности определяют состояние такого феномена, как баланс сил субъектов политики. Важно подчеркнуть, что этот баланс — не равновесие, а лишь соотношение сил, причем со­отношение динамическое, зависящее от изменения всех определяющих его элементов. Динамичность баланса означает, что любые перемены во взаимодействии его слагаемых (вызванные, например, геополити­ческой переориенгацией от «западноцентризма» на Восток даже ос­лабленной ныне России) способны существенно повлиять на расста­новку сил и очертания геополитической карты планеты, и в этой ситуации приоритетное значение приобретает возможность воздействовать на политику и даже целостность государства через этнические элиты, осо­бенно национальных меньшинств. Тем самым придается дополнитель­ный импульс как росту этнонационализма среди нацменьшинств, его дальнейшему перерождению в сепаратизм (в случае компактного про­живания маргинальных этносов), так и нарастанию национализма из­вне (в случае, если национальные меньшинства имеют свое государ­ство по другую сторону границы). Ответной реакцией на это может стать всплеск национальных чувств титульного этноса, тем более что нередко альтернативные интересы руководителей маргинальных этно­сов сводятся к элементарным территориальным требованиям.

Питирим Сорокин подсчитал, что за двадцать четыре века истории человечества на четыре мирных года приходится один год, сопровож­дающийся насильственными действиями — войнами, революциями, бунтами, которые считаются социальными конфликтами. Социальные конфликты обычно разделяют на следующие группы:

• политические — борьба за власть, доминирование, влияние, ав­торитет;
• конфессиональные — борьба за право исповедовать ту или иную религию;
• социально-экономические — борьба «между трудом и капита­лом»; например, между профсоюзами и работодателями;
• межэтнические — борьба за права и интересы этнических общ­ностей.

Принципиальный вопрос понимания специфики межэтнических кон­фликтов — это вопрос об их связи с самим феноменом этничности: являются ли конфликты между этносами сущностными, заложенными в этническом многообразии человечества, или они сугубо функциональ­ны? Если считать истинным первый подход, то тогда сербов и албан­цев, ингушей и осетин, арабов и евреев, армян и азербайджанцев сле­дует признать «несовместимыми». Если исходить из второго подхода, то надо сделать вывод: не этничность составляет суть таких конфлик­тов, она лишь форма их проявления. Так, молдаване говорят, что у них нет конфликта с русскими или украинцами, это просоветский режим сопротивляется в Приднестровье. Чеченские события многие считают не межэтническим конфликтом, а криминальным переделом собствен­ности. Просто в конфликтных ситуациях обнажаются противоречия, которые существуют между общностями людей, консолидированными на этнической основе. Далеко не в каждый конфликт бывает вовлечен весь этнос, это может быть его часть, группа, которая ощущает или даже осознает противоречия, ведущие к конфликту.