|
Начну со своего рода мемуаристики, она же литобзор. В свое время – лет двадцать назад, пожалуй, – было ужасно модно кстати и некстати поминать Бахтина, и редкое гуманитарное повествование обходилось без “карнавализации” и “полифонии”. В жизни, как вы понимаете, ни тому, ни другому места не было, – зато в текстах!.. В какой-то момент писать о “выворачивании наизнанку” и “народной смеховой культуре” стало уже просто до неприличия банально, а тем временем все вокруг переменилось. Авторы сами не заметили, как карнавальная стихия не на шутку расшалилась уже не в ссылках и текстах, а в самой жизни. Тут выяснились некоторые любопытные подробности. Например, оказалось, что знаменитое “выворачивание наизнанку” имеет смысл ровно до тех пор, пока “лицо” и “изнанка”, равно как и “верх” с “низом”, стабильны и четко, – возможно, до абсурда и отчаяния четко, – определены. В этом ли секрет тоски по карнавалу именно в эпоху так называемого застоя, не знаю – да и выяснять это нынче не ко времени. Зато все мы имели возможность наблюдать, как лишенный пространственных и временных границ карнавал утратил и свою культурную (в том числе терапевтическую) функцию. Неделя предписанного и предсказуемого карнавального безумия, после которого наступает все тот же порядок, освеженный и очищенный, – это одно. Всплески, а затем и ровный поток бесконечного выворачивания туда-сюда – это другое. Не оттого ли самыми распространенными словами-паразитами нынче стали противоположные по смыслу “как бы” и “на самом деле”? Кстати, одно из неспецифических определений слова “роль” – в Оксфордском словаре оно идет первым – это “привычный или правильный способ использования, обращения с чем-либо”. Правильный, привычный – то есть определенный или, как говорят некоторые философы, опредеґленный. Для того чтобы “принять на себя роль” или “поменять ролями”, надо, как минимум, знать, где она начинается, заканчивается и вообще находится – в пространстве или времени. Иначе получается никакой не обмен ролями и тем более не карнавализация, а нечто бесформенное, неопределенное, без начала и конца. Концов, как известно, в нынешней реальности не удается найти почти никогда. “Смена вех” затянулась и из действия превратилась в процесс, притом вполне самодостаточный. И превращений в ходе этих кувырков и сальто вроде бы немало, но почему-то никакие уже не удивляют: раз ожидать можно от кого угодно и чего угодно, то и удивляться нечему. Известно ведь: чтобы произвести некое магическое действие – все равно какое, хоть бородавки вывести наговором, хоть психодраматическую сессию провести, – нужно правильно выбрать время и пойти в какое-нибудь особенное место. Что случается с учениками чародеев, произнесшими заклинание не к месту и не ко времени, тоже хорошо известно: эффект бывает сильный, но обычно не тот. Вот фея-крестная была грамотным специалистом, отсюда и хорошо известное условие: “Но помни, что ровно в полночь...” Уж наверное волшебство ее было покрепче нашего, но отчего-то она придала ему опредеґленную форму. Получилась удачная терапевтическая интервенция. И ни при каких обстоятельствах Золушка не может вернуться на кухню в карете, бальном платье и под утро, даже если очень хочется. Так уж это дело устроено: мир; где все возможно, доступен – но не в любой момент, не везде и не навсегда. В его бесконечном – в смысле степени выраженности – очаровании есть начало, середина и конец. — 68 —
|