|
То же и со старшим братом психодрамы – театром. Спектакль, даже если это нечто отчаянно авангардное, все-таки предполагает время и место, – что и отличает его от не-спектакля. Разумеется, есть еще “акции”, уличные хэппенинги и прочие радости нетрадиционных театральных ориентаций Однако попытки оных вовнести нечто под нашим пасмурным небом вызывают у непросвещенных прохожих не искомый эстетический шок, а знакомое до оскомины безысходное раздражение: господи, это еще что такое? И так-то ничего не поймешь... да и не стоит, наверное... что хотят, то и воротят... ну, времена... – А это что за уроды скачут? – Да кино, наверное, снимают. Ну их на фиг, пошли отсюда. Бывают формы компромиссные, учитывающие народный взгляд исподлобья: например, загримированные актеры в немыслимых костюмах встречают публику у входа – то есть действо слегка вылезает из своей квашни, “убегает”. Но все-таки встречают у входа в театр, в зал, а не у выхода из ближайшего метро. Там сообщение в 99 случаях из 100 попадет не по адресу, ничего не добавляя к удовольствию или неудовольствию тех, кто уже купил билеты и готов к “встрече с прекрасным”. К тому же у метро вовсю шуруют другие “прикинутые”: рекламная акция табачной марки, кивера и ментики “Русского бистро”, в дымину пьяный человек в костюме Чебурека... Только творческое состояние понапрасну растрачивать да костюмы зря трепать. Понятно, что смелые приемы такого рода “стреляют” только там и тогда, когда и где являются отступлением от несколько обветшавшей традиции. В нашем контексте – “не стреляют”. Стрельбы у нас другие, вполне всерьез и желательно с применением бронетанковой техники. – Это что, кино снимают? – Да нет, Белый Дом горит... Но перейдем к картинам сегодняшним. Роли и обмен ролями – вот что может вызывать наш понятный интерес: родное и понятное для всякого психодраматиста знаковое поле. Что произрастает на этом поле “здесь и теперь”? Не знаю, смотрели ли вы по телевизору занятный сюжет о некоем клубе очень состоятельных людей, которые на своем карнавале развлекаются “отдельно взятым” в его рамках “выворачиванием наизнанку”. Сами господа переодеваются и гримируются бомжами, их супруги – уличными проститутками. Первые по-настоящему просят милостыню, вторые по-настоящему снимают клиентов; от серьезных неприятностей их страхует участвующая в розыгрыше милиция, а банк – серьезный, с настоящей суммой в настоящих долларах – срывают те, кто наберет больше мелочи или больше предложений от других скучающих господ на хороших машинах. Сняв роли и воссоединившись в своем клубе, игроки отмечают состоявшийся перформанс шампанским. “Дом Периньон”, надо полагать, на самом деле. Как отмечают удачный день находившиеся “при исполнении” милиционеры, тоже можно догадаться. И здесь не обходится без своего карнавала: почему-то их не так давно одели в кургузые курточки из кожзаменителя – любимую униформу пригородной шпаны. Что это – злая шутка или почти гениальное прозрение модельера, увидевшего подиум своей мечты в “Улице разбитых фонарей”? — 69 —
|