|
случае, когда деформация традиционного опыта жизни дополнительно стимулирует внимание человека к особенностям национального и эгноконфессионального в сознании. Этнополити-ческая и социально-психологическая эволюция общества находит отражение на уровне индивидуального сознания, проявляясь даже в тех случаях, когда воспоминания относятся лишь к сфере игровых интересов личности, но охватывают достаточно длительные этапы жизни. Все это скорее ощущается исследова- ц •гелем на фоне традиционного и привычного «эффекта эмоцио- !| нально — положительного рефлексивного возвращения в игро- I вой мир детства». Таким образом мы склонны обозначать общую атмосферу и преобладающий эмоциональный настрой, связанный с самой процедурой заинтересованного погружения психолога в игровую биографию собеседника (в отличие, скажем, от психоаналитической манеры исследований). Понятным и естественным становится человеческая привлекательность и своеобразная социально-психологическая заразительность обращения к «миру детства» с его синкретизмом имагинативно-игровых форм самовыражения и развития, составляющих основное содержание и, неизбежно лишь в разных формах реализуемую, возможность развития [4, 20] людей, обладающих наиболее развитыми формами рефлексии и совершенными способами ее воплощения в образах и текстах. Биографическое исследование в этой своей части неизбежно сопрягается с возможностями и традициями психологического направления в литературоведении, поскольку развитые формы личной рефлексии и самосознания, связанные с игрой, чаще всего наиболее тонко удается передать в художественных текстах. Для того, чтобы иметь в дальнейшем возможность отметить некоторые значимые для нашего изложения детали представленности в индивидуальном сознании субъекта игровой культуры социального опыта игры как культурно-исторического наследия, нам приходится сконцентрировать внимание на рассмотрении порождающих возможностей сознания в их связи с имагинативной, творчески-преобразующей природой игры. Имагинативность игры часто лишь констатируется психологами [29], следующими за философской традицией, однако процесс становления человека субъектом игры обращает внимание психологов не столько на предельные возможности имагинащга (имагинативный абсолют, с точки зрения Я. Э. Голосовкера), которые после становления явлениями культуры и сознания, взглядов и образов, максимально широко — 133 —
|