Российский менталитет. Вопросы психологической теории и практики

а) противопоставляющий свою точку зрения авторской пу* тем ее критики («разрушения авторского целого»);

б) сопоставляющий свою и авторскую концепцию при ее позитивной оценке и признании безусловной авторитетности;

в) сравнивающий свою и авторскую концепции на основе равенства («здравого смысла»).

Четвертый (дополнительный) тип отличался (по заключению экспертов) поверхностным, бессодержательным характером су­ждений («псевдосинтезом» — по Т. М. Дридзе). Большинство второго типа составили мужчины, а третьего — женщины. Сравнение первой и второй серий позволило выявить сходство и различия в отношениях разных субъектов к автору, его кон­цепции, тексту, собственной интерпретации и экспериментатору.

У студентов проявилась большая, чем у преподавателей, свобода обращения с авторской концепцией, выразившаяся в способности ее включения в самые различные контексты (ре­лигиозные, экзистенциальные, личные: проблема любви, жиз­ни и смерти, семьи; исторические: проблема поколений, их взаимоотношений; проблема современности и т. д.).

Свобода оперирования авторской концепцией перадоксаль-ным образом сочеталось у студентов с авторитетным отноше­нием к авторам. В суждениях студентов присутствуют творчес­кие, импровизационные моменты, оригинальность (?конгениаль­ность» — по Ф. Д. Шлейермахеру), стремление к развитию ав­торской концепции и одновременно открытие личностной зна­чимости анализируемых проблем.

Сопоставление данных первой и второй серий обнаружило, что при всем приведенном выше различии, а также различии предмета интерпретации и возрастных и профессиональных особенностей субъектов (преподавателей и студентов) в обеих выборках выявились те же четыре типа. Это подтверждает ос­новную гипотезу о психологических механизмах интерпрети­рования.

Основное различие экспериментальных ситуаций первой и второй серий заключалось в том, что в первой серии препода­ватели осуществляли свою интерпретацию индивидуальным

Интерпретация з российском менталитете и психологической теории____255

образом, «для себя», а студенты — индивидуально-совместным образом (уже на стадии обсуждения доклада каждого на семи­наре). Первая модель представляла интрасубъективную интер­претацию, вторая — взаимосвязь интра- и интерсубъективной интерпретаций.

Основным параметром, который, как выявилось при сопос­тавлении моделей, характеризует совокупность отношений субъекта интерпретирования, был параметр доверия — недове­рия. Этот параметр обычно обсуждается в его узком значении как доверия — недоверия информации и реже — в более ши­роком — правды и лжи (по В. В. Знакову). Недоверие прояви­лось в некотором «ролевом сценарии», который, подобно ре­жиссеру, создавал сам испытуемый (из выборки преподавате­лей), а именно — в расстановке позиций трех участников си­туации эксперимента. В отличии от триады М. М. Бахтина — это не герой, автор и читатель, а интерпретатор, автор (и текст) и экспериментатор [2]. Недоверие к экспериментатору особенно резко проявлялось в отказе ряда респондентов от объяснения своего мнения, даже сопровождаемого агрессией. Кроме недоверия, преподаватели проявили негативизм по от* ношению к чужому мнению: когда им предложили провести реинтерпретацию как толкование, разбор чужой точки зрения, они — в основном — сделали априорный вывод о ее несостоя­тельности, даже не вникая в ее суть.