В современном российском обществе в силу исторических обстоятельств его развития представлены три мировоззренческие, социокультурные установки (Большунов, 2006; Печин, 2008). Одна из них, восходящая к традиционным, исторически сформировавшимся в православной культуре ценностям, ориентирована на становление человека духовного (соизмеряющего себя с абсолютными, базовыми ценностями, осознающего себя субъектом собственной жизни); для второй - социалистической - образцом является человек социальный (ориентированный на нормы и правила, существующие в определенном обществе и господствующие над ним как внешняя сила); для третьей - либералистской - характерна абсолютизация свободы, жизненным ориентиром здесь является индивидуальная, личная свобода (современный нам вариант рыночной личности в терминологии Э. Фромма). В каждом сообществе и в жизни каждого отдельного человека можно выделить два полюса жизни: а) полюс конкретной деятельности (Большунова, Большунов, 2002), где не представлены, не развернуты отношения субстанциональных оснований человеческой жизни (в этом случае человек находится вне культуры, он отчужден от своей человеческой сущности, он выступает как вещь, где общее (выступающее в соответствующих формах общения), господствует над ним как внешняя сила, как норма, долженствование, социальные экспектации и т. п.); б) полюс всеобщей деятельности, где человек, способный быть субъектом всеобщей деятельности, открывает себя как человека вообще. Он встает здесь в определенные отношения к культуре, к социокультурным образцам, которые представляют собой композицию ценностей как субстанциональных оснований человеческой жизни. Иначе говоря, здесь человек соизмеряет свою жизнь не с тем, что о нем подумают или что от него ожидают референтные для него лица, и даже не с требованиями успешности деятельности или ее пользы, но с ценностями Истины, Красоты, Правды, Добра. Человек обнаруживает себя как человека и обретает способность действовать из всеобщих оснований, представляющих детерминанту человеческого духа. Таким образом, необходимо различать нормы социальной жизни, которые, если не обогащены смыслами, как правило, выступают по отношению к человеку как нечто внешнее, отчуждающее его от самого себя, порождающее ролевое, функциональное (технологическое) отношение к себе и к другим и актуализирующее ролевое поведение (общение и деятельность); ценностные ориентации (или жизненные смыслы, идеалы и т. д.), в которых конкретизированы субстанциональные основания человеческой жизни, которые, следовательно, могут иметь относительный характер и могут меняться от одной социальной системы к другой, у разных людей и даже у одного человека на протяжении его жизни; социокультурные образцы как композицию ценностей, свойственную определенному типу культуры, в них типы культур предстают как общее, сходное в разнообразном. Социокультурные образцы и представляют собой субстанцию человеческой жизни, причастность к ним (причастность к культуре) открывает человеку его родовую сущность, делает его человеком. Социокультурные образцы, включающие в себя совокупность общечеловеческих ценностей (а их перечень во всех типах культур неизменен: истина, правда, добро, красота - различно расставлены лишь акценты в структуре ценностей и различны пути восхождения в культуру, антропотехники) бытийст-венны, онтологичны и составляют основания человеческой жизни. Н. Лосский во введении к книге «Ценность и бытие» пишет: «Ценность есть нечто всепроникающее, определяющее смысл и всего мира в целом, и каждой личности, и каждого события, и каждого поступка. Всякое малейшее изменение, вносимое в мир каким-либо деятелем, имеет ценностную сторону и принимается не иначе как на основе каких-либо ценностных моментов и ради них» (Лосский, 2000, с. 7). Социокультурные образцы - это не схема, не отчужденный от человека его идеал (набор качеств «хорошего» человека), они явлены человеку как живой, доходящий до сердца ответ на главный и вечный вопрос: что есть человек? Они побуждают человека соизмерять свою жизнь, действия, мысли, идеи с благом: «То, что я делаю, переживаю, созидаю - по Добру ли, по Истине ли, по Правде, по Красоте?» — 235 —
|