|
В этом смысле буддизм, хоть и освобождает душу от привязанностей, но не вычеркивает человека из мира: из мировой предопределенности — настолько, чтобы обязать его туда вернуться и самому сотворить реальность своей души. Он предполагает, что иллюзия мира творится сама собой — в бессознательном процессе игры сознания, лишенном субъективизма исчезающей души. Нет зла, есть только наше непонимание, невидение реальности. С точки зрения веры в судьбу, ни бы ни случилось, происходит лучшее, что могло произойти. Сам Бог делает выбор, откликаясь на несовершенные действия человека. В христианстве же Творец допускает зло: забегание разума вперёд естественной истории — "поперёд батьки в пекло", и потому мы можем творить свою жизнь и мир вокруг себя и лучше, и хуже. Христианство побуждает совершенствовать инструмент души ради дела: чтобы свободно творить, ей приходится сначала познать зло, чтобы потом отказаться от него и стать по-водолейски ангелоподобной. Уходя вглубь себя и разрывая рамки экологичных законов мирового предопределения, мы непременно сталкиваемся с издержками её несовершенства. Мы видим, что не изжили ещё наследия бессознательного прошлого, соблазна зверств и повторения кровавых ужасов — которые ежесекундно являет жизнь внешнего мира и массовое искусство, отражая потребности мировой души. В то же время тот, кто ощущает водолейское единство людей, провозглашаемое христианским принципом соборности, не может не чувствовать себя её частью: он оказывается лично причастным ко всему происходящему. (Сегодня достаточно включить телевизор — и ты будешь виновен в прелюбодеянии, если не в убийстве: который по этой причине боковые ветви христианства просто отказываются смотреть). От бездн своей души и тупика страданий мира христианина спасает вера. "Вера укрепляет душевные чувства, и человек ощущает в себе, как будто нечто невидимое убеждает его не внимать видению вещей страшных,"— эта цитата из христианской литературы показывает нам роль возвышенных ощущений Нептуна по отношению к разоблачениям Плутона. Подобно тому, как орбита Плутона находится дальше небесного пути Нептуна — и как в мифологии омывающая мир река отделяет его от царства смерти и не подпускает живых к мраку подземного царства, так силы веры, высшей любви и высшей красоты хранят человека от ужасных истин Плутона и всепоглощающего страдания мировых переустройств. Как известно из истории, Русь выбрала православие именно за красоту ритуала, и богатство убранства её церквей до сих пор производит впечатление на иностранцев. Казалось бы, очень мирская причина выбора религии — но история поставила на ней акцент, и неслучайно. Вероятно, она отражает не только нашу тенденцию "представить товар лицом", но и стремление сделать веру праздником. Всемирным праздником, который перекрывает страдание и страх. К тому же храм — отражение внутреннего мира: для русской души он красочней и богаче мира внешнего (и если принять во внимание скудость нашей природы и обычную нехватку энергии на обустройство жизни, это естественно). Вдохновение, праздничную красоту и душевную эйфорию православной веры астрологически отражает экзальтация Нептуна в Водолее. — 90 —
|