|
В понимании своей свободы: её нептунианском ощущении, урановском предчувствии и сатурнианском применении — главный движущий импульс, искра энергии христианства, зажигающая его факел, видимый всему миру. В христианском стремлении к манифестации истины свобода — абсолютная, когда даже Бог не навязывает человеку своей воли,— сама по себе есть благо, и вне свободы не может быть добра: "Христианство утверждает свободу добра. Оно утверждает, что добро есть продукт свободы духа, и что только то добро, которое есть результат свободы духа, обладает истинной ценностью и является настоящим добром."[52] Когда человек сам выбирает путь, он берёт ответственность за происходящее. Эта та серьёзность, о которой мы говорили в начале, и для которой не требуется даже стимула быть помощником Творцу. Человек одинок в своем выборе. Бог не помогает ему, не осуждает и не оправдывает его действие — такое видение приближает нас к свободе. Как говорит Бердяев, "свободен духом тот, кто перестал ощущать историю как внешне навязанную, а начал ощущать историю как внутреннее событие в духовной действительности, как свою собственную свободу."[53] Правда, христианская свобода привела и к духовной децентрализации, автономии и разделению всех сфер культуры и общественной жизни. Ныне мы с трудом пытаемся воссоединить раздробленные области жизни и массовой информации, науки и религии, будучи вынуждены искать то определение единого духовного центра, которое удовлетворяло бы всем этим сферам и возвышало бы над практической конкретикой субъективно переживаемого. Пока свобода мыслится и становится отрывом от Бога, это ведёт человека к истощению творческих сил и самоотрицанию. Идея непредопределимости будущего и свободы воли — кардинальные идеи мировоззрения Водолея. Христианский философ Боеций, живший в V веке, когда была ещё жива греческая логическая традиция обсуждения религиозных вопросов, совмещает божественное провидение с человеческой свободой в такой геометрической схеме. Провидение остаётся простым и неизменным, подобно неподвижному центру движущихся окружностей. Центр — свободная воля Бога, окружности — предопределённые судьбы созданным им вещей. Чем дальше человек удаляется от центра, тем больше он ощущает движение колеса фортуны, с необходимостью влекущего его за собой. Чем ближе человек к Богу, тем более он неизменен и свободен. Судьба не является препятствием свободе, ибо её можно преодолеть выходом из своего круга времени. И знание не мешает свободе. Когда мы видим, что солнце восходит, не это заставляет его восходить. Ничто не мешает человеку выбирать, хотя Бог знает, что он выберет. — 95 —
|