|
Стремление выразить вовне глубоко внутреннее, раскрыть миру все загадки души (в котором можно усмотреть "профанирование", характерное для Близнецов) порой не оставляло места для тайны. Это позволило современному индийскому философу Радхакришнану считать причиной упадка буддизма в Индии "пренебрежение к мистической стороне природы человека". "В известном смысле ни одно учение не придает такого значения речи как чань. Наставник в любой момент может приказать ученику: "Говори!" И, заговорив в ответ на этот внезапный призыв, ученик раскрывает перед наставником меру своей духовной зрелости."[31] Не боясь слов и образов, тибетский буддизм оформляет медитации не только длинными мантрами, но и образами будд: и всё погружение предстает досконально описанным процессом визуализации. Это отражает ориентацию не на успокоение и контроль ума, как в индуизме, а на управление им. В то же время слова в буддизме понимались как преграда на пути к окончательному просветлению, и методом проникновения в суть служило молчание, развивающее лунную интуицию, равно как и спонтанность ассоциаций, помогающая выявить истинный живой смысл узкой двоичной рассудочной логики. "Если вас спросят о профане, то скажите что-нибудь о святом и наоборот, тогда из соотнесённости двух противоположностей можно будет постичь учение о середине",— говорит один из патриархов буддизма Хуэй-нен. О том же буддийская притча: один монах спросил Чжао-чжоу: "Что означал приход Бодхидхармы с Запада?" Чжао-чжоу ответил: "Кипарис во дворе". Или: монах спросил Ма-цзу: "Что такое Будда?" Ма-цзу ответил: "Нет сознания, нет Будды". (Умэнь. "Застава без ворот") Основная цель здесь — добиться непосредственности и целостности понимания, которое связано не только с разумом, но и с сердцем (и отражает летний львовский архетип южных религий). Недаром центральное понятием "Алтарной сутры" Хуэй-нена синь — значит "дух" или "сердце", а индийское понятие йога передается китайскими иероглифами синь-чже: "деятель сердца". Буддизм оперирует словами и образами, не привязываясь к ним, и в этом сложность его понимания напрямую. Как он может описывать путь совершенствования души, в то же время отрицая её? Но "есть" — это одна крайность. "Нет" — другая. А истина остаётся посередине. И в этом смысле буддизм предлагает путь работы с меркурианским сознанием: движение от душевной спутанности Рака к ясности знака двух Близнецов, где подобное противопоставило себя подобному, ради того, чтобы между двух ложных и эфемерных существований этого мира могла быть явлена истина. Согласно Хуэй-нэну, просветленное сердце подобно шуньяте — пустоте, откуда возникает всё: поскольку оно свободно от привязанностей, там для всего есть место. А также светильнику, который всё освещает (что напоминает архетипическое сопоставление: Солнце-сердце, здесь связанное также с противоположным архетипом бесконечного в своей пустоте и свободе пространства Небес — Урана). — 62 —
|