|
Магия, как более наглядный и материально подтвержденный процесс, по сравнению с неуловимой духовностью, сегодня привлекает людей. Но восхищение перед силой и способностями некоей личности в религиозном смысле правомерно только тогда, когда оно что-то может дать всем людям. Этот альтруистический момент – фундамент духовности, дающий личности действительную власть над собой. Если этого нет, магия лишь потворствует инстинкту власти и праву сильного, над которым возвысилась уже мысль древнекаменного века (о чем говорят мифы и археологические данные о табу, утверждавших равенство людей сотни тысяч лет назад, забота о калеках у неандертальцев и т.д.), и датирует наш духовный уровень в лучшем случае пред-неандертальскими временами. Кроме того, учение индейцев для нас эмоционально холодно: что вполне компенсируется мексиканским темпераментом, где природа берёт своё. Но для нашей страны акцент на развитии, а не на сдерживании эмоциональных реакций души абсолютно необходим, даже если мы отрицаем душу или признаём её просто энергией. В суровом климате, где зачастую не хватает тепла просто на полноценное существование, легко лишиться человечности. Впрочем, сам Кастанеда в отличие от своих учителей, как человек рационально-западного, а не чувственно-языческого типа, предпочитает более человечески-привычную линию любви, и более близкое христианству стремление строить земную реальность силой своего намерения. Это, по словам его учителя дона Хуана, делает его продолжателем не новых магов, устремленных к неведомой свободе, а древней магической традиции, более привязанной к конкретному,— чего и следовало ожидать от Козерога, обращенного к достижениям прошлого. И Кастанеда тем более прав в своих устремлениях, что на ближайшие 170 лет они отражают материально-практическую ориентацию всего человечества, которая несомненно проявится и в мистических областях. Другой пример творчества в области мистики: не только на основе прежних традиций, но на основе субъективного видения и сатурнианских атомов тонкой материи звука – являют миры Даниила Андреева, главная характеристика которых — сами их названия. Хотя писатель не выходит за пределы христианской веры в светлое будущее и приход Антихриста, но его озарения уже нельзя назвать типично христианскими, так как его субъективное видение обращено к внешней реальности и становится настолько эмоционально сильным, что материализуется в образы: отчего не грех о них рассказать. Его взгляд устремляет за рамки только своей души и культуры. — 113 —
|