|
242 мыслителями-современниками: одного, наблюдавшего из другой страны, из другого мира то, что происходило на его Родине, и другого, оказавшегося в самом эпицентре событий российской жизни (включая Павловскую сессию и борьбу с космополитизмом). В сущностном и главном выводы их похожи. «Современный человек должен увидеть и убедиться, что его судьба зависит от того, что он сам излучает в мир, и притом во всех сферах жизни» [7, с. 403]. Ильин подчеркивал, что нравственный кризис носит мировой характер и имеет глубокие причины: «Мы, люди современной эпохи, не должны и не смеем предаваться иллюзиям: кризис, переживаемый нами, не есть только политический или хозяйственный кризис; сущность его имеет духовную природу, корни его заложены в самой глубине нашего бытия» [7, с. 402]. Суть «эксперимента», совершенного в нашей стране состояла в том, чтобы с помощью внешних человеку сил и принуждения заставить людей изменять духовно-нравственному закону. Рубинштейн констатировал причины несостоявшегося «опыта»: внешние причины могут действовать лишь через | совокупность внутренних условий. Если личности удается стать и оставаться субъектом моральной ответственности, то она обретает внутреннюю инстанцию противостояния воздействи- | ям среды. Это касается нравственного закона совести. Другое дело — юридический закон. Слабая отечественная традиция развития и поддержания правосознания вряд ли могла выдержать удар по этому хрупкому образованию той фантастической лавины нарушений законности на всех возможных направлениях. Отсюда можно построить предположение о том, что в нравственной сфере смогло сохраниться и устоять от разрушающих влияний, связанное: 1) с внутренним законом совести; 2) с образами конкретных людей, ставших для других образцами нравственности; 3) правосознание могло сохраниться также только с опорой на внутренний закон совести. Сохранность и поддержание нравственного состояния общества за счет внутренних ресурсов — конкретных личностей и опоры на совесть, — такоя вывод следует из рубин-штейновского принципа детерминизма. 243 ? * * С 1993 года мы начали систематические исследования в области нравственной психологии. Сначала, в продолжение традиции Пиаже—Колберга, это был путь решения испытуемыми «историй» на тему морали. Причем нами делались попытки использовать в этом исследовании метод «задач-подсказок», оказавшийся особенно продуктивным в экспериментах по психологии мышления, и использовать существующие методы диагностики морального и правового сознания. Остановимся на этом подробнее. — 182 —
|