«Людям было бы легче уразуметь закон внутренней свободы и сравнительную условность внешней и политической свободы, если бы они чаще и радостнее прислушивались к тому, что обычно называется «голосом совести», — писал И.А. Ильин, — «ибо человек, переживая это изумительное, таинственное душевное состояние, осуществляет внутреннюю, духовную свободу в таком глубоком и целостном виде, что ему невольно открываются глаза на ее подлинную при-роду.<...> То, на что указывает нам совесть, к чему она зовет, о чем она нам вещает, — есть нравственно совершенное; не "самое приятное", не "самое полезное", не "самое целесообразное" и т.п., но нравственно лучшее, совершенное...» [7, с. 178-179]. Ильин говорит о врожденности совести и о необходимости совершенствования ее путем «прислушивания» к ее голосу. «Надо также признать, что вряд ли есть на свете человек, который не носил бы в душе своей ее голоса— пусть в самом первобытном, скрытом виде» [7]. Совесть есть живая и цельная воля к совершенному, первый и глубочайший источник чувства ответственности, основной акт внутреннего самоосвобождения, живой и могущественный источник справедливости. «Наконец, во всяком жизненном деле, где личное своекорыстие сталкивается с интересом дела, службы, предмета, — совесть является главною силою, побуждающею человека к предметному поведению» [7]. Практически все люди имеют опыт совести в отрицательном смысле— как «укоры совести»1. Ильин вводит понятие совестный акт. Мы считаем, что это одни из лучших строк, написанных в области нравственной психологии и исходящие из глубины внутреннего духовного опыта в сочетании с самой глубокой работой по осознанию основ нравственной жизни. Подчеркивается укорененность совест- 1 Наши наблюдения показали справедливость этих слов Ильина Когда мы давали студентам задание изобразить совесть с помощью какого-либо рисунка, то на изображениях появлялись шипы, лабиринты, темницы 241 ного акта в духовно-нравственной сердцевине человеческого * существа (в его сердце, если вспомнить слова Павла Фло- ? ренского). «Совесть есть состояние нравственной очевидности» — то есть речь идет об интуитивном постижении. Вторым моментом состоявшегося совестного акта является могучий позыв к совершенно определенному нравственному поступку (или образу действий). «В такую минуту человек может отдать все свои деньги ближнему, чтобы спасти его из беды; прыгнуть в омут, чтобы спасти утопающего; громко исповедать поруганную и запрещенную истину, не помышляя о том, что исповедничество может стоить ему жизни» [7, с. 194]. Совестный акт восстанавливает внутреннее единство человеческого существа, всех его сил и способностей и потому может на долгие годы вперед озарять жизнь личности новым обретенным смыслом. Ильиным также были рассмотрены психологические проблемы, вытекающие из вытесненной совести или нереализованного совестного акта Мысль, впоследствии развитая и доказанная на примерах конкретной психотерапевтической работы Т.А. Флоренской [17], о травмирующем душу состоянии вытесненной совести была четко сформулирована и прописана в работах Ильина. «Те, которым это удается, создают в своей душе как бы некий подземный погреб, в котором они пытаются замуровать или просто похоронить свою совесть со всеми ее укорами; чем тягостнее или даже мучительнее проявлялись доселе укоры совести, чем труднее было удалить их из дневного сознания, тем ожесточеннее ведется эта замуровывающая или удушающая борьба с совестью, с тем большим гневом или даже яростью воспринимается и вытесняется новое оживление ее укоров <...>. Отвращение может перенестись с совестного переживания и на то, к чему оно призывает, и тогда самая идея добра, доброты, добродетели может стать человеку ненавистной и отвратительной. Душа становится циничной, черствой и холодной...» [7, с. 183]. Помните слова С.Л. Рубинштейна об одном из исходов неправильно проведенной работы (вернее, отсутствия внутренней работы) после крушения прежних нравственных оснований жизни? Он там употреблял почти такие же слова и выражения, как и Ильин. Это явное свидетельство общности оснований и общности выводов, сделанных двумя — 181 —
|