|
ОТЦЫ И ДЕТИ Уже сам факт сосуществования в одном общественном организме нескольких поколений людей предполагает наличие между ними (поколениями) определенных, в том числе и принципиальных, различий. А известно, что там, где есть различие, есть и противоречие. Одним из таких противоречий является пресловутая проблема «отцов и детей». Пресловутая она в силу того, что к ней с завидным постоянством обращаются, стараясь сбросить с себя ее навязчивую якобы неразрешимость, представители разных времен и народов. Американский социолог Л. Фойер пишет: «История всех до сих пор существовавших обществ является историей борьбы между поколениями. Старые и молодые, отцы и дети, зрелые мастера и молодые подмастерья, взрослые работодатели и молодые чернорабочие, старые профессора и молодые студенты со времени первобытного отцеубийства соперничали между собой за господство в обществе. Эта борьба продолжается непрерывно, временами скрытно, временами открыто; она никогда не кончалась явным триумфом молодых, ибо к тому времени, когда они побеждали, они уже становились людьми средних лет». Еще Гуссерль уверял, что «человечность вообще есть отвечающее сущности человека бытие в совокупностях, обусловленных связями внутри поколений и социальными связями». 136 Это высказывание разительно отличается от идей феноменологической школы равно как Шелера (который, будучи социологом, в своих антропологических занятиях тем не менее обходил вниманием социальные связи человека), так и Хайдеггера (напротив, считавшего эти связи первичными, но в то же время видевшего в них главное препятствие на пути человека к своему «Я»). Гуссерль говорит здесь, что сущность человека следует искать не в изолированных индивидах, ибо связь человеческой личности с ее поколением и ее обществом отвечает этой сущности; если мы хотим познать ее сущность, мы должны познать сущность этих связей. Этим как бы сказано, что индивидуалистическая антропология либо видит человека лишь в состоянии изоляции, т. е. в состоянии, не отвечающем его сущности, либо рассматривает его в состоянии связи. В самих проявлениях этой связи она усматривает разрушение подлинной сущности и, таким образом, имеет в виду совсем не ту фундаментальную связь, о которой говорит Гуссерль. До К. Маннгейма исследователи видели в факте смены поколений не более чем проявление некоего общего закона исторической ритмики, что было вполне в русле социал-дарвинистских и биологизаторских взглядов. К. Маннгейм (1928) впервые попытался рассмотреть конкретные поколения в их «историко-социальном пространстве», как часть «ограниченного исторического периода времени»: подрастающее поколение имеет всегда иной жизненный опыт, чем старшие поколения, так как он приобретается в иное историческое время. — 119 —
|