|
Идентификация — это, скорее, перепутье, развилка, устье: куда идти? (направление), к кому примкнуть? (группа), с кем? (персоналии). Идентификация в идеале завершается выборами, не противоречащими идентичности. Процесс идентификации стимулирует поиск идентичности (и кризис), а ощущение идентичности — база для выбора внутри новых идентификаций и система контроля аутентичности этих выборов. Идентификация — более внешний процесс, и его анализ уводит в сторону от попыток рассмотреть глубинные, обусловливающие процессы, слитые в некий океан, где смешана вода осознанной идентификации, переживаемой идентичности и неосознаваемой, непереживаемой идентичности — ментальности. Любой общности присуща характерная ментальность, которая, собственно, и “собирает”, специфицирует эту общность. Дробность спецификации может быть предметом исследования, так как не всегда ясно, какой по величине общности уже присуща “своя ментальность”. Сдвиг, смена ментальности в обществе незаметнa, но когда этот процесс начался, то именно он определяет потребность в новой идентичности. Куда идти и кем быть? Наш путь — Америка или Европа? А может быть, особый путь? Проблема в том, что особый путь не предначертан и не прочерчен, — нет колеи, нет образа, и эта без?бразность порождает неразбериху ситуации “лебедь, рак да щука”, где каждый персонаж пытается тянуть к своему образу Благости: Свободы, но для избранных, Равенства, но одни могут быть более равными, чем другие, Братства, но только “по крови”... Неплохой метафорой диффузии идентичности может быть и образ Змея-Горыныча: левая голова, правая голова и центр. Просто Дума или Верховная Рада. Да и вообще — любой парламент, любая демократия. Дракон демократии безобиден, так как не пожирает своих подопечных, — для этого у его голов нет необходимого единства. Иногда даже не хватает кворума в какой-либо голове. Невозможно проголосовать и принять решение. У молодых драконов поэтому нет также единства и для защиты своих чад от разных бед: стагнация, спад, инфляция, финансовый кризис, безработица и прочее. Но альтернатива этому, в чем-то беспомощному, но, в сущности, симпатичному существу — только Гидра тоталитаризма, все головы которой смотрят в одну сторону, но следят глазами за всеми и очень усилены общей идеей: кого бы съесть? Несогласованности нет. Гидра эта еще многорука и беспредельно хватка. Ее бессмертие и способность регенерировать, к счастью, уравновешиваются теми же качествами демократии... Однако обратимся к айсбергу как модели единства ментальности, идентичности и идентификации. Ментальность — это подводная часть, может быть, “самость”(в юнгианском ее понимании) общества. Над водой — осуществленная в выборе идентификация, как бы “персона”, с присущей ей атрибутикой. А идентичность — это плотность, прочность, внутренняя молярная сцепленность глыбы, ее атомарная очерченность и определенность — нечто вроде сочетания “эго” и “тени”. Весь айсберг, таким образом, — это уникальность, оригинальность общества. Айсберг, как известно, дрейфует, движимый подводными и поверхностными течениями или, в нашей модели, — этническими, политическими, религиозными, экономическими и т.д. условиями. — 74 —
|