|
Не менее показательным в плане соответствия характеристик слухового и речедвигательного анализаторов является и частотный параметр, включающий частоту формант, ширину их полосы и частоту основного тона. Так, основные области усиления звуковой энергии (то есть частоты первых трех формант) непосредственно соотносятся с областью наибольшей чувствительности слухового анализатора, которая в основном и покрывает диапазон речевых звуков. Оценивая разрешающую способность слухового анализатора по частоте, Дж. Фланаган отмечает интересную закономерность, что «пороговая чувствительность слуха к изменениям частоты формант на порядок выше, чем к изменениям ширины формант, а к изменениям основного тона, в свою очередь, на порядок выше, чем к изменениям форматной частоты» [23. С. 280]. Так, если по частоте основного тона порог составляет 0,3—0,5% от исходной частоты, а для частоты формант — 3—5%, то для ширины формантной полосы пороговая величина составляет 20—40%. Акустический анализ частотной характеристики произносимого речевого сигнала показывает, что частоты формант разных гласных звуков 381 находятся друг от друга на очень близком расстоянии, оценка которого все-таки выше порога слуха. То же относится и к ширине формантной полосы. Произвольно задаваемые изменения частоты основного тона также не превышают пороговой величины слуха по этому параметру)1. Таким образом, очевидно, что интерфункциональное взаимодействие слушания и говорения обусловливается полным соответствием характеристик разрешающих способностей речедвигательного и слухового анализаторов по всем основным параметрам речевого сигнала. При этом по каждому параметру отмечается тенденция большей дифференциальной чувствительности слухового анализатора по сравнению с дифференциальной чувствительностью речедвигательного2. Но, если знание языка, тождественность сенсорного кодирования и соответствие характеристик разрешающих способностей двух анализаторов являются необходимым условием самой реализации интерфункционального взаимодействия, то эффективность этого взаимодействия, как уже отмечалось выше, в основном, определяется соответствием интерпретационных возможностей слушающего и говорящего. Наше определение интерпретации и интерпретационных возможностей человека как процесса установления всей иерархии смысловых связей, включающих связь высказанного и имплицированного, нового и известного, предполагает глобальность этого интеллектуального процесса, происходящего во время смысловыражения и во время смыслового восприятия речевого сообщения. Соответственно в наше толкование интерпретации включается и его определение как «... приписывания значений отдельным словам» и как комбинирование этих значений в грамматически правильных предложениях» [17. С. 249], и то, что Дж. Миллер называет пониманием, то есть осмыслением внелингвистической информации. В плане предлагаемой трактовки этого понятия можно сказать, что слушающий понимает или не понимает коммуникативный смысл высказывания, то есть его предметное содержание и коммуникативное намерение говорящего. — 266 —
|