Психология сознания

Субъективные отношения выступают в роли своего рода «костяка» субъективного мира личности.

В процессе их развития формируются также определенные привычки, стереотипы поведения, способы взаимодействия с другими людьми (например, то, что принято называть чув­ством такта) — короче, стиль поведения личности в целом.

П. В. Симонов

О ДВУХ РАЗНОВИДНОСТЯХ НЕОСОЗНАВАЕМОГО ПСИХИЧЕСКОГО: ПОД- И СВЕРХСОЗНАНИИ[43]

Говорить о неосознаваемом психическом бессмысленно и непродуктивно без более или менее четкого определения того, что понимается под термином «сознание». Из всех существу­ющих определений наиболее строгим и непротиворечивым в контексте обсуждаемой проблемы нам представляется мысль о сознании как знании, которое может быть передано, может стать достоянием других членов сообщества. Co-знание — это знание вместе с кем-то (ср. с сочувствием, сопереживанием, сотрудничеством и т. п.). Осознать — значит приобрести по­тенциальную возможность научить, передать свои знания дру­гому. Согласно современным данным, для осознания внешне­го стимула необходима связь гностических зон новой коры большого мозга с моторной речевой областью в левом (у прав­шей) полушарии. Классические труды А. Р. Лурия, открытие Г. В. Гершуни класса неосознаваемых условных реакций, ис­следования пациентов с расщепленным мозгом, справедливо увенчанные Нобелевской премией Р. Сперри, и последовав­шие затем серии работ, в том числе Э. А. Костандова, В. Л. Деглина, Н. Н. Брагиной, Т. А. Доброхотовой и др., ознаменовали поистине революционный скачок в изучении нейрофизиологических основ сознания человека.

Сформулированная выше дефиниция позволяет однознач­но провести грань между осознаваемым и неосознаваемым в деятельности мозга. Если человек перечисляет детали предъ­явленной ему сюжетной картинки, а спустя определенное вре­мя называет фрагменты, отсутствовавшие в первом отчете, мы имеем все основания говорить о наличии неосознаваемого вос­приятия и непроизвольной памяти, т. е. о следах, лишь позднее проникших в сферу сознания. Если тысячелетний опыт чело­вечества побуждает отличать военную науку от военного ис­кусства, то мы понимаем, что в военном деле существует не­что, чему можно научить, что можно сформулировать в виде правил, наряду с тем, чему научить в принципе невозможно. Разумеется, военное искусство, как всякое иное искусство, располагает своей технологией, зависит от ранее накопленно­го опыта и навыков, позволяющих использовать этот опыт наиболее эффективным образом. Вместо с тем в искусстве полководца присутствует тот элемент интуиции, который не­возможно формализовать и передать другому в виде рационально обоснованного решения. Иными словами: можно научить правилам игры. Научить выигрывать нельзя.