Психология сознания

В процессе длительной эволюции подсознание возникло как средство защиты сознания от лишней работы и неперено­симых нагрузок. Идет ли речь о двигательных навыках пиани­ста, шофера, спортсмена и т. д., которые с успехом могут реа­лизоваться без вмешательства сознания, или о тягостном для субъекта мотивационном конфликте, — подсознание освобож­дает сознание от психологических перегрузок. <...>

Подсознание всегда стоит на страже добытого и хорошо усвоенного, будь то автоматизированный навык или социальная норма. Консерватизм подсознания — одна из его наи­более характерных черт. Благодаря подсознанию индивиду­ально усвоенное (условно-рефлекторное) приобретает импе­ративность и жесткость, присущие безусловным рефлексам. Отсюда возникает иллюзия врожденности некоторых прояв­лений неосознаваемого, например иллюзия врожденности грамматических структур, усвоенных ребенком путем имита­ции задолго до того, когда он осознает эти правила на школь­ных уроках родного языка. Сходство подсознательного с врожденным получило отражение даже в житейском лексико­не, породив метафоры типа «классовый инстинкт», «голос крови» и тому подобные образные выражения.

Теперь мы перейдем к анализу второй разновидности не­осознаваемого психического, которую дихотомически к подсо­знанию и вслед за К. С. Станиславским можно назвать сверх­сознанием или надсознанием, по терминологии М. Г. Ярошевского. В отличие от подсознания, деятельность сверхсознания не сознается ни при каких условиях: на суд сознания подают­ся только результаты этой деятельности. К сфере сверхсозна­ния относятся первоначальные этапы всякого творчества — порождение гипотез, догадок, творческих озарений. Если под­сознание защищает сознание от излишней работы и психоло­гических перегрузок, то неосознаваемость творческой интуи­ции есть защита от преждевременного вмешательства созна­ния, от давления ранее накопленного опыта. Не будь этой защиты, и здравый смысл, очевидность непосредственно на­блюдаемого, догматизм прочно усвоенных норм душили бы «гадкого утенка» смелой гипотезы в момент его зарождения, не дав ему превратиться в прекрасного лебедя будущих откры­тий. Вот почему за дискурсивным мышлением оставлена функ­ция вторичного отбора порождаемых сверхсознанием гипотез, сперва путем их логической оценки, а затем в горниле экспе­риментальной производственной и общественной практики.

Деятельность сверхсознания и сознания в процессе творче­ства сопоставимы с функциями изменчивости и отбора в про­цессе «творчества природы» — биологической, а затем и куль­турной эволюции. Сразу же заметим, что сверхсознание не сводится к одному лишь порождению «психических мута­ций», т. е. к чисто случайному рекомбинированию хранящих­ся в памяти следов. По каким-то, еще неведомым нам, законам сверхсознание производит первичный отбор возникающих рекомендаций и предъявляет сознанию только те из них, ко­торым присуща известная вероятность их соответствия реаль­ной действительности. Вот почему даже самые «безумные идеи» ученого принципиально отличны от патологического безумия душевнобольных и фантасмогории сновидений.