|
– Ну, как же! Два раза. Только он мне, знаете ли, не особенно понравился… – Кто? – Струцель. – А вы знаете, – отчеканил я. – Струцель – это вовсе не город. Это слоеный пирог с медом и орехами. Молоток аукциониста уже повис в воздухе, чтобы ударить в мою пользу, чтобы тем же ударом заколотить этого слизняка в гроб, но… наглость его была беспримерна: – Благодарю вас, – холодно ответил он. – Я это знал и без вас. Но вам, вероятно, неизвестно, что пирог назван по имени города. Может быть, вы будете утверждать, что и города Страсбурга нет только потому, что существует страсбургский пирог?! Да-с, Мария Николаевна… В этом Струцеле (Верхняя Силезия, 36 000 жителей) я даже имел одну замечательную встречу, о которой я вам расскажу когда-нибудь потом, когда мы будем вдвоем… Я был распластан, распростерт во прахе, и колесница победителя проехалась по мне, как по мостовой… – Значит, вы хорошо говорите по-немецки? – приветливо спросила Мария Николаевна. – Ну да. Как же! Как по-русски. «А не врешь ли ты, братику?» – подумал я и вдруг стремительно наклонился к нему: – Ви филь ур, мейн герр?.. – А? Чего? – растерялся он. – Это я вас по-немецки одну штуку спрашиваю. А ну-ка, ответьте: «Ви филь ур, мейн либер герр?» Он подумал минутку, выпрямил свой стан и сказал с достоинством, которого нельзя было и подозревать в нем: – Видите ли что, молодой человек… Хотя я действительно говорю по-немецки, как по-русски, но с тех пор, как Германия, привив России большевизм, погубила мою бедную страну… я дал обет… Да, да, милостивый государь! Я дал обет не произносить ни одного слова на этом ужасном языке… – Так вы ответьте мне по-русски… – Постойте, я не кончил… я дал обет не только не говорить на этом языке, но и не понимать этого языка!.. О, моя бедная страна!.. – Неужели вы так любите Россию? – сочувственно спросила растроганная Мария Николаевна, и ее нежная ручка ласково легла на его лапу… «Кто больше?!» – вопил невидимый аукционист, а у меня нечем было покрыть: я обнищал. В это время с небес донесся до нас шум мотора, – и прекрасный, изящный, похожий на стрекозу аэроплан бросил легкую тень на дорогу впереди нас. (О милый, так выручивший меня аэропланчик!.. Если бы у тебя был ротик и если бы это было возможно, я поцеловал бы тебя…) Все мы задрали головы и стали с интересом следить за эволюциями легкокрылой стрекозы. – Вы когда-нибудь летали? – обратилась Мария Николаевна… конечно, к нему! Не ко мне – а к нему. — 178 —
|