|
Но однажды он спросил меня, над чем я тружусь. И я сказала, что пишу последнюю главу книги о людях, которые любят свою работу. Услышав это, он оживился и пустился в эмоциональный рассказ, как последние несколько месяцев борется с желанием оставить работу, которую не любит. «Я всегда был человеком, оставлявшим работу, если она не удовлетворяет. И поэтому никогда не попадал в ситуацию, подобную теперешней. Я взялся за дело, которое не нравится, и где у меня много обязательств перед другими. Сейчас по работе я связан со многими людьми и дал некоторые обещания, поэтому я могу оставить эту работу не сразу. У меня всегда было дело, которое мне нравилось, несмотря на взлеты и падения. Но сейчас я не получаю никакого удовольствия. Располнел. Со мной стало невозможно разговаривать дома. Я знаю, что нужно сделать, но пока еще не сделал этого. Когда будете писать свою главу, не забудьте рассказать людям, что если им не нравятся их занятия, им следует рискнуть и уйти. Лучше быть искренним с самим собой, чем беспокоится о том, должен ли ты уйти или нет. Жизнь слишком коротка». Я использую эти слова, чтобы показать часть психологического процесса трудового единения. Несомненно, для большинства людей это включает борьбу за верность самим себе. Часто желание остаться и побуждение уйти равны по своей интенсивности. Борьба между «Уходить?/Не уходить?» может быть долгой, эмоциональной и мучительной. Одна писательница, оставившая благополучную должность в издательской области, чтобы продолжить свою карьеру в качестве свободного писателя, сказала о своем всплеске решимости, что его можно обозначить как трудовой кризис. — Для меня это время и пугающее, и чудесное, и волнующее одновременно. Я давно задумала книгу, хочу написать обо всем, что меня волнует. Более того, мне совсем не нравится позиция моего журнала. Я уверена, что смогу вернуться на ту же самую должность, если захочу. Но честно, я не знаю, захочу ли. Я спрашиваю себя, действительно ли я хочу потратить остаток своей жизни, публикуя советы, как обращаться с электронным оборудованием. Если честно, я бы признала, что для моей жизни это имеет мало значения. Я хочу и нуждаюсь в чем-то большем. Однако должна сказать, я не знаю, на что буду жить, и что ожидает меня в будущем. Это тот самый тип трудового кризиса, который побудил моего приятеля за ланчем так горячо настаивать, чтобы я включила его опыт в главу. Он также хотел найти смысл своей жизни, но не знал, как освободить себя от обязательств. И тоже не знал, что будущее готовит ему, если он оставит нынешнюю работу. Этот вид кризиса предшествует полному, искреннему посвящению себя любимому делу, зрелому выбору, который делает реализующаяся личность. — 122 —
|