Tertium Organum: ключ к загадкам мира

Во внешних проявлениях чистые и нечистые эмоции могут очень мало различаться. Два челове­ка могут играть в шахматы, по внешности действуя совершенно одинаково, но в одном будет говорить самолюбие, желание победы, и он будет полон раз­ных неприятных чувств по отношению к своему противнику — боязни, зависти за удачный ход, ревности, враждебности или расчета на выигрыш; а другой будет просто разрешать лежащую перед ним сложную математическую задачу, совсем не думая о своем противнике.

Эмоция первого будет нечистой, уже по одному тому, что в ней очень много личного и очень много чуждого, смешанного. Эмоция второго будет чистой и совершенно не личной.

Примеры подобного разделения по внешности одинаковых эмоций мы можем видеть постоянно в художественной, литературной, научной, обществен­ной, даже в духовной и религиозной деятельности людей. Во всех областях только полная победа над личным элементом ведет человека к правильному познанию мира и себя. Все эмоции, окрашенные элементом себя являются выпуклыми, вогнутыми или искривленными стеклами, неправильно прелом­ляющими лучи и искажающими вид мира.

Правильное познание требует чистых эмоций. Чистота эмоций в значительной степени зависит от освобождения их от элемента себя, потому что примесь мелкого, личного, эгоистического чувства делает всякую эмоцию нечистой.

Таким образом, задача эмоционального познания заключается в соответствующей подготовке эмоций, служащих орудием познания.

«Будьте как дети...» и — «Блаженны чистые сердцем...»

В этих евангельских словах говорится именно об очищении эмоций. Нечистыми и личными эмоция­ми правильно познавать нельзя. Поэтому в интере­сах правильного познания мира должна происхо­дить эволюция эмоций, состоящая в их очищении и возвышении. И эта эволюция может идти как бес­сознательно, так и сознательно.

Последнее приводит нас к совершенно новому взгляду на мораль. Мораль, цель которой заключа­ется именно в том, чтобы установить систему пра­вильного отношения к эмоциям и содействовать их очищению и возвышению, перестает быть в наших глазах каким-то скучным и замкнутым в себе уп­ражнением в добродетели.

Мы видим все огромное значение, какое мо­раль может иметь в нашей жизни; мы видим зна­чение, какое мораль имеет для познания, потому что есть эмоции, которыми мы познаем, и есть эмоции, которыми мы заблуждаемся. Если мо­раль действительно может помогать нам разби­раться в них, то ценность ее неоспорима именно с точки познания.