Сборник статей 2

Мне приходилось следить за собой каждую секунду - первые два дня мне приходилось устранять НЭ постоянно, почти каждое мгновение. Мне было неважно, как себя проявлять в их присутствии - как хорошая мама и дочка или как капризный ребенок. Главное было - отсутствие НЭ, поэтому внешне я выглядела очень даже спокойно и казалась им вполне умиротворенной, в то время как внутри меня шла настоящая битва. Я записывала происходящее каждые 15-20 минут.

На третий день я проснулась утром и вместо привычных НЭ ощутила свободу. Это не было ярким переживанием - это можно назвать как раз тихой радостью, но НЭ не было. Третий день прошел уже совсем по-другому - НЭ возникали примерно 3-4 раза в час и устранялись мгновенно. Мне приходилось следить за тем, чтобы не впасть в довольство жизнью, не позволять себе расслабляться. Я интенсивно общалась с мамой и с дочкой. Я наблюдала за ними. Если они меня спрашивали о чем-то, я отвечала, но отвечала так, как отвечает обычный человек. Если раньше на настойчивые просьбы мамы надеть тапочки я могла сказать что-то типа - "терпеть не могу ходить в тапочках, отстань от меня", то теперь я отвечала "спасибо, мама".

Я совершенно ясно увидела, что они самые обычные люди, которым нужно все то же самое, что и всем остальным людям. В них не было ни капли стремления к чему-то большему. У дочки вообще не было никаких проблем - у нее были впечатления, и сквозь эту толщу невозможно было пробиться ни к чему, если там что-то и было. По поводу нее у меня еще продолжали оставаться какие-то иллюзии - ну а вдруг все-таки она способна к практике? А вот по поводу мамы у меня не осталось никаких сомнений - я увидела самую обычную женщину, каждое убеждение которой - железобетонная концепция, и не было в ней никакого стремления что-то изменить в своей жизни, кроме одного - вернуть меня обратно в лоно семьи.

На пятый день я смогла вернуться к той практике, которой занималась, не поддерживая общения со своими родственниками. На шестой день я вдруг почувствовала, что сейчас мне уже нечего тут делать и сразу же уехала.

Я знала, что мне придется вернуться еще раз, а может несколько раз для того, чтобы завершить эту работу - окончательно устранить привязанность к маме и дочке, но я не знала, когда это произойдет. Я поняла, что в таких ситуациях хочу доверять своим радостным желаниям, а не рассудку, поэтому я продолжила свою практику, отдавая отчет в том, что привязанность к семье продолжает существовать.

Через 2-3 недели у меня опять начало проявляться чувство вины. Несмотря ни на что, я все равно продолжала думать о том, что поступаю жестоко - бросаю своего ребенка, разбиваю сердце своей матери. Какие никакие, а все же они МОИ. Это были уже не те яркие НЭ, как прежде, это было скорее похоже на ощущение тяжести, серости, а не яркого страдания.