|
Угорелым ходил месяца два, а переваривал это в себе потом лет десять. Многому научился. …Только вот не научился дыханием слова наполнять… Скажем, берёшь в руки Лорку или там Цветаеву: как ребёнка на руках баюкаешь – живое, цельное…! А я… Уедало шибко, свербило. Пробовал избавиться писать стихи – не вышло. Маялся… ………. …Пришлось мне, годика три назад, в Бурятии комаров хвостом околачивать. По прибрежью шастал, долго так: очень уж к Байкалу всегда тянуло, родной он мне. Здесь-то с Мишей и зазнакомился… да вот только дурком как-то… …Расположился я, понимаешь, в сараюшке брошенной; в старое сено замотался, - лежу, блаженствую. Ночь. Крыша – нет её почти, погнила; всё надо мной: небо ночное, звёзды… Не темно. Лежу, травинку жую; харчи к тому времени уже два дня как вышли. …Вдруг – оторопь меня пробрала! – по небу человек идёт. Сверху – вниз… вниз… Медленно так идёт, неровно, будто по горке спускается. «Что, - думаю, - за ерунда? Может – придремался…?» Ущипнул себя, по щекам разок охлестнул… Куда там! – идёт. Причём, судя по направлению, явно на мою сараюшку путь-дорожку держит. А я лежу, рот разинувши. Страшно… ну, дико попросту…! Не дёргаюсь. Человек тот и впрямь на сарай сошёл. Уселся на обмылке гнилой доски, ноги под себя поджал и вниз смотрит. - Эй, - говорит, - а я тебя вижу! Я к нему тоже присмотрелся; гляжу: мужик мужиком, в телогрейке, немолодой вроде. По конституции – вровень со мной: маленький, поджарый… Тут меня петушистость-то и одолела, - со страху, наверное. - Что это ты там видишь? – к нему адресуюсь, разоряюсь. – Щас вот в лоб, понимаешь, как вделаю, чтоб по ночам не шастал, людей не пугал!.. Всё у меня разглядишь! - Да ты буян! – захохотал он, и спрыгнул ко мне. Ну, думаю, тут ждать нечего, - с колдунами надо быстро управляться, пока голову откусить не посунулись. Размахиваюсь – широко – чтоб, аккурат, челюсть ему пощупать, и… застреваю. Рука в воздухе застревает – ни туда, ни сюда… А мужик этот небесный в полуметре от меня стоит, хмылится. …Я ему с левой! – левая рука застревает; стою, как идиот, с двумя поднятыми руками – шелохнуть ими не могу. — 118 —
|