|
– Деньги? Да это глупые деньги. Когда выписался еще, набралось… Капитанское жалованье, за ранение, отпуск, подъемные, то, другое, а теперь осталось немножко… ну… несколько сотен рублей. Капитан замер в ожидании какого угодно приговора над этой суммой. Семен Максимович осторожно половил вилку на стол, посмотрел на нее и коротким движением руки отодвинул ее дальше. – Михаил Антонович, ничего не поделаешь, у нас теперь будет плохо. Пища будет совсем… бедная. А у вас деньги, вы можете лучше кормиться. Где-нибудь найдете, вот Степан Иванович вам поможет. Капитан затих на своем месте, забыв о еде, забыв даже о том, что на него смотрят. Он сидел вполоборота на стуле, смотрел вбок, в одну точку. Потом осторожно, неслышно отодвинул стул, поклонился, как всегда, Василисе Петровне и на носках ушел в чистую комнату. Степан округлил глаза и сказал Семену Максимовичу: – Отец родной, за что же ты его обидел? Алеша проделал несколько движений в мускулах лица, грустно прищурился. Семен Максимович посмотрел на Алешу, на Степана, на Василису Петровну, опустившую глаза: – Не нужно ему у нас приучаться. Все равно не по дороге. А чем я его обидел? С деньгами он найдет себе ласку. – Степан ответил уверенно: – Не найдет. Ты, Семен Максимович, думаешь, он – офицер, что ли? Вот, ейбогу, тебе говорю: он – как дите, куда он там пойдет? Плакать здесь будет, а не пойдет. Человек жизни никогда не видел, а теперь его приучили… – К чему? – Да к жизни ж… – Нам, Степан Иванович, некогда такими детьми заниматься. А потом и ты скажешь: я – не Степан Колдунов, а ребенок. Но в этот момент открылась дверь из чистой комнаты и появился капитан. Он молча выложил на стол завернутый в газету пакет. Посмотрел на всех, посмотрел даже на стул, но не сел. – Семен Максимович, я понимаю. Люди вы не такие, как я, у вас все прямо и честно. Работает, живете. А я человек брошенный. Мысли всякие, думаю, думаю, поверьте мне, голова от мыслей болит. К Василисе Петровне привык, а других… боюсь, Семен Максимович, а может быть, стесняюсь. Вот это плохо, а не деньги. Деньги же… куда-нибудь можно… куда-нибудь деть… Он замолчал. Семен Максимович сидел, отвернувшись, свесив, по своему обыкновению, пальцы. Степан быстро глянул на него и принял на себя роль председателя: – Ты говори толком, капитан, какая твоя резолюция! А то – деньги, деньги, ничего и не разберешь. Тебе деньги мешают, что ли? Ты их мне подари. – Возьми! – Да и возьму, – начал было Степан, но где-то под столом Алеша что-то с ним проделал, потому что Степан даже подскочил немного и снова овладел добродетельной председательской миной: — 401 —
|