|
Алеша уже научился говорить, только голова иногда шутила, да рваная рана на ноге заживала медленно. И костыли у Алеши не сосновые, а легкие бамбуковые, и лицо порозовело, и волосы стали волнистые. Только в выражении его лица легла постоянная озабоченность. И даже костыли Алешины научились шагать с какой-то деловой торопливостью. У Котляровых тоже была своя хата и тоже на две комнаты. В первой, в кухне, копошилась мать Николая и Тани, очень напоминающая Таню, но в то же время и очень ветхая, сморщенная, маленькая старушка. У печи сидел на корточках и раскалывал полено на щепки широкоплечий, коренастый мужчина – старый Котляров. Увидел Алешу, он отшвырнул остатки полена и щепки к стене, переложил косарь в левую руку, а правую, растрескавшуюся и обсыпанную древесным прахом, протянул Алексею. – Ты погляди, Маруся: красивый из него военный вышел, а ведь нашего корня веточка. Старушка, которую он назвал Марусей, маленькая, нежная, слабенькая, смотрела на Алешу радостно: – Бог тебя спас, Алешенька. Хоть и хромой будешь… Не поедешь больше, не надо! – Где Николай? – спросил Алеша. Котляров озабоченно тронул рукой прикрытую дверь и так и оставил на ней руку. Сказал приглушенно: – Я сам за тобой идти хотел, Алексей. Не знаю, что с ним делается. Тут и Павло прибегал, говорил, говорил, говорил с ним, а потом выругался чего-то и убежал. Может, ты с ним поговоришь? – А какой он вообще? Старушка придвинула табуретку, покосилась на дверь, зашептала: – И не разберем. И не ранен. Целое все. А билет увольнительный насовсем. Ничего не рассказывает. Молчит. Хоть бы плакал или сердился, а то ровный какой. – Читает? – Нет, не читает. Павел принес ему каких-то книг, не читает. Старушка с пристальной надеждой смотрела в глаза Алеши. Алеша поднялся на костыли, глянул на старушку ласково и сказал: – Ничего, все пройдет. Я сам такой приехал. – Слышали, слышали, как же! Во второй комнате стоял Николай и смотрел на огонь в печи. Он медленно повернулся к Алеше, не сразу узнал его и по солдатской привычке вытянул руки по швам, но потом на его бледном веснушчатом лице пробежала вялая улыбка. Он протянул руку и подождал, пока Алексей выпутал свою из переплетов костыля. – Здравствуй, друг, – сказал Алеша весело, хотя голова его и начала пошатываться справа налево. Николай молча пожимал руку Алексея и с той же улыбкой смотрел на его погоны. Алеша направился к деревянному дивану, устроился на нем и хлопнул рукой рядом. Николай как-то особенно нежно и неслышно, как будто не касаясь земли, передвинулся к дивану и легко опустился на него, глядя на гостя с той же вялой улыбкой. — 298 —
|