Никология

Русскому языку необходима защита, иначе смертельная опасность грозит нации. Деградирует язык - деградирует и нация.

Овцы стада Христова. Один из самых образованных русских людей митрополит Антоний запомнил проповедь одного священника, которая начиналась так: «Дорогие братья и сестры! Только что мы читали притчу об овцах и козлищах. И я видел по вашим лицам, как вы счастливы при мысли, что вы — овцы стада Христова; но, видно, никто из вас в деревне не жил. Пойдите в деревню и посмотрите, что такое овца; овца жадная, овца глупая, овца упрямая; без собаки и палки не справишься с ней - и вот вы такие и есть...» [1].

Этот эпизод из реальной церковной жизни имеет глубокий философ­ский смысл. Во-первых, священник не признает право своих прихожан на интеллектуальное преимущество перед Богом, делит их на глупых овец и козлищ, которых они, кстати, с удовольствием поедают. Во-вто­рых, в этой проповеди священника выражена мысль, характеризующая обыденное сознание русского человека, который, как правило, надеется только на Бога как своего пастыря. Действительно, Христос — пастырь, служащий примером будущим пастырям мира. Но нельзя же слепо следовать за ним, опираться только на его помощь, надо преодолевать значительные усилия и на этой основе делать богоугодные дела. «Надейся на Бога, да сам не плошай» — говорится в русской пословице.

Для обыденного сознания русского человека вообще характерна пассивность и иждивенчество, а точнее - лень. Он всегда старается со­здать себе кумира, которого ставит на пьедестал, причем поклоняется ему, как Богу. Для него таким кумиром чаще всего служит сам русский народ, в сознании которого автоматически прослеживается тайная или явная вера, что именно он в силу своих исключительных этнических свойств есть прирожденный, можно сказать, истинный, христианский народ, причем особенно близкий к Христу. Такого рода фамильярность с божественным, а следовательно, с возвышенным, обычно ведет к вы­сокомерию, неуважению к другим народам. Смысл этого высокомерия может быть выражен постулатом - только мы истинные христиане, поэтому с нас, собственно, ничего не требуется, ведь мы овцы стада Христова и, следовательно, подчиняемся воле своего пастыря.

Соблазн такого самообожествления, конечно, есть у каждого народа, однако у русского человека он исключительно гипертрофирован вслед­ствие своей извечной пассивности, ибо у него с годами выработалась привычка без малейшего труда, даром получать то, над чем другие народы трудились много веков. К тому же на основе национального духовного богатства и величественной природы у русского человека с годами сфор­мировалась устойчивая пассивность к труду. Комментируя эту мысль, П.А. Флоренский пишет: «Русский народ вырос, как ребенок очень состоятельных родителей... Дряблая от природы его воля была с пеленок задавлена изысканным превосходством и богатством окружающей его духовной обстановки. Он получал раньше, чем успевал пожелать, и он не научился желать и не умеет желать... Русский народ никогда не понимал и до сих пор не понимает, что сокровища, которыми он был окружен, были добыты чьим-то подвигом и требуют попечения о себе... Русский народ тратил наследство, изредка бережливо, в большинстве случаев проматывал, всегда думая, что этот дар, полученный им при рождении, есть неотъемлемое его свойство и как таковое не может иссякнуть» [96]. Такого рода беспечность, отношение к прошлому, особенно к природе, дорого обходятся русскому народу. Обвинять здесь вроде бы и некого, так как за глупые политические решения (достаточно вспомнить стро­ительство целлюлозно-бумажного комбината на Байкале) по-прежнему никто не отвечает.