Мифология пола

лишь в экспортной упаковке, очевидно, в св,язи с тем, что люди с революционным пафосом уже сделали свое дело и стали ненужными, а потенциально даже опасны­ми для системы. К этому процессу смены имиджей бы­ли приурочены «научно обоснованные» положения о «роли личности в истории», имевшие скрытой целью ди­скредитацию всяких неконтролируемых властью дейст­вий.

На фоне правовой незащищенности всего населе­ния, нарастающего произвола и террора был формаль­но повышен статус брака, приняты новые законы о раз­водах и абортах. Резко осуждались не только сексуаль­ные отклонения (например, в 1934 г., т. е. спустя 17 лет после революции, был запрещен и стал уголовно нака­зуем гомосексуализм), но вообще сексуальная темати­ка перестала обсуждаться в средствах массовой инфор­мации, а в последующем и в специальной литературе. Сам термин «сексуальность», как и его производные, оказался своего рода табу. В произведениях литерату­ры, в кинофильмах,, театральных постановках фактиче­ски полностью отсутствовали эротические сцены. Цен­зура сб все усиливающейся жестокостью запрещала публикацию материалов сексуального содержания, про­изводила купюры в немногочисленных попадающих в СССР иностранных фильмах и т. д. Постулировалась та­ким образом модель идеологизированного монолитно­го и вместе с тем «стерильного» общества, члены кото­рого руководствуются в своей жизни партийными ло­зунгами, ведущими от «победы к победе» по пути к лу­чезарному коммунистическому будущему.

В масштабах всей страны проводились кампании против легкомысленных браков, супружеской неверности, многоженства и вообще «эксплуататорского» подхода к женщине. Эта направленность была особенно ха­рактерна для 1935/36 г., но оставалась принципиально той же и в последующие годы. В связи с таким развити­ем ситуации Кингсбэри и Фэйрчайлд (Kingsbury, Fair-child, 1935) писали: «Можно себе представить чувства большевика Ярославского, который всего лишь несколь­кими годами ранее подчеркивал, насколько небольше­вистским являлось бы вмешательство в личную жизнь путем постоянного "подсматривания под простыни"».

Изменилось также теоретическое отношение к воп­росам секса, что отразилось на внедрении в сознание людей новой концепции любви. Эта концепция уже су­щественно отличалась от ранее популярной теории Эн­гельса, в которой центральное место в, любви занимала сексуальная привлекательность. Естественная свобода человека в этом отношении заменялась постоянно под­черкиваемой ролью дисциплины и ответственности. Био­логическая сторона любви игнорировалась, и основной акцент в семейной жизни ставился на «участии в строи­тельстве социализма (коммунизма), ударном труде».