|
Она припала головой к жилету молодого человека и, положив руку к нему на колени, прижималась, льнула к нему, чувствуя, что теперь она его интересует, готовая сделать все, пойти на все за одну лишь ласку, за одну лишь улыбку. Он спросил: — Ты в этом уверена? Она ответила убежденно: — Еще бы! Он заявил: — Действительно, это ловко задумано. Что касается негодяя Лароша, то я ему отплачу за это! Подлец! Пусть он побережется! Пусть он побережется! Я ему пересчитаю его министерские ребра! Затем он погрузился в размышления и прошептал: — И нужно было бы, однако, этим воспользоваться. — Ты можешь еще купить себе облигаций, — сказала она. — Они стоят пока еще только семьдесят два франка. Он ответил: — Да, но у меня нет свободных денег. Она подняла на него умоляющие глаза: — Я об этом подумала, мой котик, и, если бы ты был милый, если бы ты меня немного любил, ты позволил бы мне одолжить тебе денег. Он ответил резко, почти грубо: — Ну, нет, об этом не может быть и речи. Она прошептала с мольбой: — Слушай, можно устроить это так, что тебе не придется занимать деньги. Я хотела купить себе этих акций на десять тысяч франков, чтобы иметь свои личные деньги. Ну, так вот, — я куплю их на двадцать тысяч! Тебе будет принадлежать половина. Ты отлично понимаешь, что я не стану платить за них Вальтеру. Так что сейчас деньги не понадобятся. Если дело удастся, ты выиграешь семьдесят тысяч франков. Если же нет, ты будешь мне должен десять тысяч франков, которые заплатишь, когда захочешь. Он повторил еще раз: — Нет, мне не нравится подобная комбинация. Тогда она стала его уговаривать, доказывать ему, что он, в сущности, занимает десять тысяч, веря ей на слово, и таким образом рискует, что лично она не даст ему ничего, так как платить за облигации будет банк Вальтера. Кроме того она указала ему на то, что ведь именно он вел в «Vie Fran?aise» всю политическую кампанию, которая сделала возможным осуществление этого предприятия и что с его стороны будет очень глупо не извлечь из него выгоды. Он все еще колебался, она прибавила: — Ну, подумай, ведь фактически это Вальтер одолжит тебе эти десять тысяч, а ты оказал ему услуги, которые стоят гораздо больше. — Ну, хорошо! Пусть будет так, — сказал он, — я буду твоим половинщиком. Если мы проиграем, я тебе уплачу десять тысяч франков. Она была так рада, что вскочила, схватила обеими руками его голову и начала ее жадно целовать. Сначала он не сопротивлялся, но, так как она, став смелее, начала душить его своими поцелуями, он подумал о том, что сейчас придет другая, и что если он уступит, то потеряет время и растратит в объятиях старухи ту страсть, которую лучше сохранить для молодой. — 399 —
|