|
Чуть ниже Френ сетует: «Но стоило ли вообще придавать значение этому образцу древнерусского письма? Следует хорошо прочувствовать повод, чтобы отбросить этот вопрос. Ученый де Саси, которому я показал этот труд Ибн Абы Якуб эль Недима, нисколько не затруднился заявить, что, поскольку на этих снимках представлены чужие виды письма [имеется в виду чуждое для араба как русское, так и синайское письмо— В.Ч.], которые очень похожи друг на друга, они либо выдуманы, либо очень видоизменены копиистами, и потому он попытался дать читателям его интересных мемуаров еще и абиссинский и химьярийский шрифты. И что теперь? Не находится ли русский шрифт в таком же положении? По меньшей мере это означает, что хотя парижский кодекс, как мы видели выше, сопоставим с оригиналом, ... однако копия русского письма в оригинале передана менее верно, и даже сам издатель [имеется в виду эль Недим — В.Ч.] первоначальный вид того, что он узрел на дощечке посланника, скопировал несовершенно. С какой недостаточностью можно копировать неизвестные письмена, мы знаем из многих примеров...» (Fraehn 1836, с. 519-520). Итак, не увидя кириллицы, не подтвердив рунический и синайский вид скопированного русского текста, Френ теряется, обращается к одному коллеге за другим, и до некоторой степени соглашается с искажением первоначального вида знаков копиистами, многократно переписывавшими труд эль Недима. Но другую альтернативу он отбрасывает с порога: «То, что наш образец был умышленно выдуман, я не могу предположить» (Fraehn 1836, с. 520). Следовательно, наиболее вероятным оказывается, что хотя перед нами и русское письмо, но образец безнадежно испорчен копиистами, поскольку оно отчасти похоже на германские руны, но еще больше — на не-дешифрованное синайское письмо. Публикация Френа вызвала большой резонанс русской общественности по поводу достоверного свидетельства существования докириллов-ской письменности славян в X веке, ибо Эль Недим не просто описывал ее существование на словах, но и прилагал образец начертания русских знаков. Тем самым вместо многочисленных предположений был предъявлен подлинный документ, современный самой письменной системе. Однако эта вновь обнаруженная древняя система славянского письма тут же ставила массу новых вопросов, и прежде всего в плане своего происхождения. Мнение о данном письме других исследователей. К сожалению, кроме Финна Магнусена реальных попыток прочитать это письмо по свежим следам никто не сделал. Правда, Тадеуш Воланский в 1845 году, узнав о существовании данного образца надписи древних руссов, заявил адресату своего письма: «Я нахожу в нем значительное сходство с письмом африканских сараиинов, алфавит которого, взятый из Анастазия Кирхера «Pr?dromo coptico» с. 199, Вам прилагаю» (Воланский 1845, с. 7). Как известно, сарацинами называли до прошлого века арабов, так что речь идет об одной из разновидностей арабской графики. Тем самым опять, как и у Х.М. Френа, речь шла о моделировании русского письма семитскими знаками. — 180 —
|