|
го го, должно было произвести на современников значительное впечатление; оттого долго после него ученые, которым приходилось вести речь об этом предмете прямо или мимоходом, довольствовались повторением сказанного Берлинским гимназическим ректором, либо ссылкой на него» (Бодянский 1855, с. 277-278). В качестве примера можно привести ссылку на известного в XVIII веке немецкого ученого И.П. Коля, вызванного при учреждении Петербургской АН в Россию в качестве профессора церковной истории и словесности. Возвратясь из России в город Альтону, он в своем сочинении доказывал несостоятельность мнения о создании глаголицы Иеронимом Стридонским, повторяя почти дословно мнение Й.Л. Фриша (Kohl 1729). Сходную точку зрения высказывал и чех Адав Фойгт, считая мнение Фриша о кириллице самым вероятным. «Это мнение значительно усиливается тем, что глаголические буквы более искусственны и усложнены, чем кирилловские. Обычно простое берут за более старшее, чем сложное» (Feugt 1775, примечание 26). Свое исследование он заключает словами: «Короче, все свидетели, как друзья, так и враги наших славянских апостолов согласны в том, чтобы приписать им их собственное и совершенно новое изобретение совершенно неизвестных тогда у славян букв. Если бы наши предки до прибытия Кирилла и Мефодия уже имели собственную письменность, зачем бы им понадобилось изобретать новую, поскольку им и так разрешили вести богослужение на их родном славянском языке: почему бы не оставить им их старые буквы? Только из-за того, что воинственный и привыкший к своему родному языку народ не смогли уговорить вести проповеди на иностранном, таком, как греческий и латинский, их пастыри были вынуждены добиться этой цели — научить их по крайней мере писать на родном языке; без такой помощи они не могли бы распространить ни христианское, ни какое-либо вообще богослужение. Для этой цели они использовали греческие буквы настолько, насколько их хватало; и лишь для передачи различных собственных звуков славянского языка они должны были изобрести новые знаки или буквы» (Feugt 1775, S. 184-185). Замечу, что Фойгт ближе, чем кто-либо до него подошел к смыслу введения кириллицы Кириллом, упомянув о распространении христианского богослужения. Даже если бы существовали и старые буквы, возникал вопрос, насколько они годились для написания ими Священного писания. Будучи нехристианскими, эти знаки заведомо не годились для христианства как несакральные. Именно Кирилл сделал их сакральными (Чудинов 2002-1, с. 89). Таким образом, по германской версии, привезенной в Петербургскую Академию наук, глаголица не может иметь возраст больший, чем кириллица. Иными словами, проблемы докирилловского письма нет и быть не может. Полагаю, что эта позиция очень близка так называемой "норманнской теории", согласно которой на Руси до Рюрика не было и не могло быть никакой государственности, а эту государственность русские заимствовали у германцев. Проповедниками этой теории стали другие посланцы Германии в России — историки Байер, Миллер и Шлёцер. Так что данное направление можно назвать исследовательской программой И. Фриша. Она проста и ясна тем, что считает творцом кириллицы Кирилла, и уже этим завоевывает сердца славян. Но она же препятствует всякому поиску докирилловского славянского письма, играя роль троянского коня. — 172 —
|