|
Иван сидел, зажав себе уши руками и смотря в землю, но начал дрожать всем телом. Голос продолжал: - Вопрос теперь в том, - думал мой юный мыслитель: возможно ли, чтобы такой период наступил когда-нибудь или нет? Если наступит, то все решено, и человечество устроится окончательно. Но так как, в виду закоренелой глупости человеческой, это пожалуй еще и в тысячу лет не устроится, то всякому, сознающему уже и теперь истину, позволительно устроиться совершенно как ему угодно, на новых началах. В этом смысле ему «все позволено». Мало того: если даже период этот и никогда не наступит, но так как бога и бессмертия все-таки нет, то новому человеку позволительно стать человеко-богом, даже хотя бы одному в целом мире, и уж конечно, в новом чине, с легким сердцем перескочить всякую прежнюю нравственную преграду прежнего раба-человека, если оно понадобится. Для бога не существует закона! Где станет бог - там уже место божие! Где стану я, там сейчас же будет первое место... «всё дозволено» и шабаш! Все это очень мило; только если захотел мошенничать, зачем бы еще, кажется, санкция истины? Но уж таков наш русский современный человечек: без санкции и смошенничать не решится, до того уж истину возлюбил...».[598] Современный человек, порабощенный бытом, техникой, силою государства и капитала, никак не ощущает себя всемогущим Богом. Он все более разуверивается в грядущем счастливом будущем. Может показаться, что таков удел атеиста: перед лицом смерти стараться урвать от жизни все. Не веря в Бога, он волен сам назначать «правила игры», когда добро и зло превращаются в понятия относительные. Но как показывает история порой и истово верующие тоже действуют по принципу «все позволено». В силу данной ему свыше свободы воли, у человека всегда есть выбор, кому посвятить свою душу: Богу или дьяволу, жить в добре или погрязнуть во зле. Но существует и прямо противоположное отношение к смерти: смерть — благо. Вот что писал по этому поводу знаменитый французский философ Мишель Монтень: «Признаем чистосердечно, что бессмертие обещают нам только Бог и религия: ни природа, ни наш разум не говорят нам об этом. Смерть — не только избавление от болезней, она избавление от всякого рода страданий».[599] Аналогичным образом смерть оценивается и с позиций стоицизма. Даже свою смерть стоики пытались исследовать как предмет объективного анализа, совершенно отстраненно. Так знаменитый римский философ-стоик Сенека, когда император Нерон, как это было принято в древнем Риме, приговорив его к смерти, передал ему послание со словами: «ты свое прожил», вскрыл себе вены и до тех пор, пока находился в сознании, диктовал «отчет» о своих наблюдениях за процессом собственного умирания. — 409 —
|